Состоялся суд, который принял решение: "отправить в спецшколу" для трудновоспитуемых подростков. Там были свои лидеры и, конечно же, новичка встретили если и не в штыки, то не слишком любезно. Первым делом попытались заставить его подчиняться.
- Что, вы хотите командовать мной? Не выйдет! - со злостью воскликнул Роман и без страха решил "наехать" на всю компанию, взявшую его в кольцо. - Я ж вам пасть порву! - выкрикнул он, сжав пальцы в кулак...
- А ху-ху не хо-хо? - бросил с усмешкой заводила и первым нанес ему удар в нос, из которого сразу брызнула кровь.
Но удар только раззадорил Романа, и он кинулся на обидчика...
Поломали его тогда крепко: несколько дней провалялся в больнице. И по возвращении Роман стал "отстреливать" своих обидчиков по одиночке. Выждет момент, когда кто-то из них один идет, поймает его и молотит с большим чувством и без остановки.
Так и получилось, что каждый участник того избиения тоже побывал в санчасти, но, как выяснилось позднее, это их ничему не научило: отлежались, набрались сил и вновь нещадно избили строптивца. Теперь Роман лечился более трех недель. А когда выздоровел, снова встал на "тропу охоты и войны", но на этот раз несколько переусердствовал с двумя самыми злостными парнями, сломавшими ему ребра, - они за нож, а он за трубу...
Нож потом не нашли, а вот труба стала главной уликой против Романа, когда его привлекли к суду за то, что он двух "учеников" сделал калеками.
Обычно после каждой "шкоды" его выдергивали "на ковер" и не выпускали до тех пор, пока не слышали неизменное во все времена обещание: "больше не буду!" Но после переломов рук и ног у тех двоих терпение начальства лопнуло, и его снова отдали под суд. На этот раз судья был менее благосклонен к Роману: "три года лишения свободы с отбыванием срока в колонии для несовершеннолетних преступников".
В подобных заведениях всегда творится беспредел, но Роману, с его строптивым характером, и здесь не повезло: это было время наибольшего разгула криминала в детских колониях. И взрослые "понятия" воровской романтики, искривившись до уродливости, воцарились на "малолетке".
Можно не говорить о том, что "старшие" камер за-ставляли своих подопечных выбрасывать из посылок, получаемых от родных и близких, колбасу только потому, что она похожа на половой член. Порой действительно доходили до полного маразма. В одной из тюрем, в камере малолеток "старшой" камеры, увидев, что один из сокамерников занимается онанизмом, объявил его вне закона, и бедного парня изнасиловали в ту же ночь. А потом, на всякий случай "старшой" послал "маляву" на "взросляк", в которой рассказал, в чем дело, и спрашивал:
