Она в этот сезон оказалась куда более чувствительной к жаре и влажности. Второй этап сборки урожая занял часть ноября, но все равно еще было жарко. Слишком жарко. Измельченный тростник очень быстро начинал бродить, и этот вездесущий отвратительный запах вызывал у нее приступы тошноты.
Однажды утром она возвратилась в имение вся бледная, ее сильно тошнило. Мими тут же уложила Анжелу в постель, накрыв всю ее влажными холодными полотенцами.
— О чем думает господин, позволяя вам оставаться так долго на солнцепеке? — цедила она сквозь зубы.
— Он не смеет указывать мне, что нужно делать, а чего нельзя! — резко возразила Анжела. — Я всегда сама следила за сбором урожая.
— Но теперь вы — замужняя женщина, мадам, — прошептала Мими, сменяя влажное полотенце у нее на лбу. — Может, вы беременны?
Глаза у Анжелы расширились от удивления, и она машинально начата считать дни, которые с таким для нее счастьем и с такой стремительностью пронеслись со времени ее свадьбы.
— Ну что, такое возможно? — улыбаясь, спросила Мими.
— Да, Мими, вполне, — ответила она, ошеломленная, а согревающая ее сердце мысль теперь уже не покидала ее. — Очень даже возможно.
Она подумала о Клотильде, которая выносила под сердцем ребенка, находясь так далеко от родного дома, и ей так захотелось, чтобы она сейчас была бы рядом, чтобы обсудить с ней ее опыт, внушающий ей благоговейный страх. Хотя она в принципе это уже ожидала, теперь, когда все стало явью, она испытала настоящий шок.
Она подождала, покуда окончательно во всем не убедилась перед тем, как сообщить обо всем Филиппу. Он провел целый день в Новом Орлеане и подкатил к дому в своей карете, когда Анжела уже очнулась от короткого дневного сна, приняла ванну и надела на себя легкое хлопчатобумажное платье. Когда она услыхала, как он с криком "Анжела!" бегом поднимается по лестнице, она жестом дала понять Мими, что та свободна, и решила подождать его в своей комнате.
Он был весьма элегантен в своем отлично сидевшем на нем костюме, который совсем не помялся в дороге. Ей нравилось наблюдать за тем, как оживлялось его лицо, когда он ее видел. Мысль о том, что она была главной причиной его счастья, доставляла ей огромное удовольствие. Вытянув руки, она пошла ему навстречу.
— У меня новость, Филипп.
— Надеюсь, хорошая? — По его лицу пробежала легкая тень.
— Думаю, тебе она понравится. Я… у нас…
К своему удивлению, она почувствовала, как у нее неожиданно начал заплетаться язык, но она, собравшись с силами, выпалила:
