Анжела ощущала, как витает, подобно ауре, вокруг ее любовь к Филиппу, и у нее возникло подозрение, что Клотильда все видит. Неужели она до сих пор не догадывается, что они — любовники? Ведь они с кузиной всегда были так близки. Разгадка секрета, казалось, висела в воздухе, прямо между ними.
— Извини, пожалуйста, — жалобно сказала она. — Я не хотела тебя оскорбить своим вопросом.
Клотильда только пожала плечами, демонстрируя необычайную зрелость.
— Ты не откажешься быть моей свидетельницей?
— Я бы очень обиделась на тебя, если бы ты меня не попросила об этом. Когда свадьба?
— Сразу же после оглашения нашего намерения вступить в брак. Оно состоится в будущее воскресенье.
Так скоро! Анжела хотела было отговорить ее, но, бросив взгляд на Клотильду, она сдержалась и промолчала. Кузина больше никогда не станет ей доверять. Она тоже не намеревалась рассказывать ей о своих любовных отношениях с Филиппом. Она тяжело вздохнула, сожалея об их утраченных невинно-сокровенных отношениях, которые разрушил Филипп. Она знала, что прошлого уже не вернуть.
— Ты будешь венчаться в Беллемонте?
— Да. Мама бьется в истерике, требуя, чтобы мы дали ей отсрочку хотя бы на два месяца. Но у Эктора срочные дела в столице Штатов, и он хочет взять меня с собой, чтобы познакомить со своей семьей. Корабль на Балтимор отправляется через несколько недель.
На самом деле, о многом можно догадаться по тому, каким голосом что-либо сказано. Несмотря на свой бодрый вид, голос Клотильды не соответствовал счастливой невесте.
— А успеет ли мадам Бре сшить тебе подвенечное платье за такой короткий срок?
— Я буду в церкви в мамином платье. Я всегда об этом думала. Ты помнишь, как однажды мы примеряли ее платья и я тебе его показала? Ну то, все зашнурованное, с шелковой вышивкой?
— Да, помню. Ты будешь обворожительной невестой в таком платье.
— Оно на мне прекрасно сидит, нужно только кое-где немного убрать. А ты помнишь то миленькое голубое платье, которое ты показывала мне, то самое, которое тетя Лизетт привезла из Франции? — В ее улыбке была лишь показная жизнерадостность, она совершенно не была похожа на улыбку, свойственную ее прежнему, почти детскому беззаботному веселью, улыбку, которая всегда, постоянно добавляла очарования Клотильде.
Анжела кивнула. Она почувствовала комок в горле.
— Я хочу, чтобы ты сопровождала меня во время брачной церемонии в платье тетушки Лизетт.
— Непременно, дорогая.
"Клотильда все еще меня любит, — думала Анжела, учащенно моргая, чтобы стряхнуть внезапно навернувшуюся слезу, — несмотря на то, что я не оправдала ее доверия".
