В остальном сёстры были похожи: вобрали в себя жгучую южную породу матери, её тёмные волосы. У Стефании светлее, у Хлои - как вековечный мрак. А глаза - с точностью наоборот. Старшей сестре достался тёплый глубокий оттенок кофе, младшей - жгучиеи льдинки севера.
Наконец Хлоя оделась, оправила и одёрнула платье, и, скрыв лицо под вуалью, скромно потупив очи в пол, последовала за Стефанией.
Домой они успели вовремя, за пару минут до того, как экипаж отца подкатил к подъезду.
Не прошло и часа, как лэрд Орест Эверин потребовал обеих дочерей к себе.
Гадая, что ему потребовалось, девушки покорно остановились у дверей кабинета, ожидая, пока слуга доложит о них: в доме лэрда Эверина даже его супруге не дозволено было входить без приглашения.
Хлоя боялась, что отцу стало известно об её многочисленных любовных похождениях, и заранее предчувствовала силу родительского гнева. Лэрд Эверин уже порол её на глазах у родных и лакея, услужливо подававшего господину новые, смоченные в воде розги. Причиной послужило одно из её платьев, по его мнению, слишком откровенное для девушки её круга. Глубина декольте строго регламентировалась, а Хлоя позволила себе отступить от канонов, неосторожно продемонстрировав то, что должно скрывать ото всех, за что и поплатилось. Теперь же отец мог запросто избить её палкой, за волосы поволочь к врачу, а после отправить в монастырь, в рубище и власянице дожидаться дня свадьбы с каким-нибудь сговорчивым женихом. Рассчитывать на хорошую партию в этом случае не приходилось.
Стефания же полагала, что отец намерен отправить их в деревенское имение, подальше от соблазнов города. Подобные мысли иногда проскальзывали в разговоре, особенно после наказания Хлои.
- Пусть войдут, - послышалось из-за двери.
Слуга почтительно распахнул её перед молодыми хозяйками и удалился.
Кабинет лэрда походил на десятки других подобных кабинетов в старых особняках, где каждая чёрточка дышит историей. Облицовывавшие его дубовые панели помнили пять поколений рода Эверин, а массивная мебель из цельного дерева служила ещё первому лэрду Эверину, перебравшемуся из сельских просторов в Грасс.
Всё здесь было надёжно и прочно, вселяло невольное уважение к хозяину, восседавшему в кресле с высокой спинкой у камина.
Лэрд Эверин читал какое-то письмо, одной рукой гладя собаку.
При появлении девушек пёс встрепенулся и встал. Лэрд одним жестом успокоил его и обернулся к дочерям. Окинул их придирчивым взором и указал на место перед собой.
