Виртуоз вошел в кабинет, плотно затворив дверь. В кабинете было просторно, тихо, вкусно пахло темной кожей кресел, сладкими лаками столов и стульев. Полупустой книжный шкаф с декоративными, тисненными золотом томами Брокгауза и Эфрона. Портрет президента Артура Игнатовича Лампадникова, его волоокое, с нарочитой твердостью лицо. За окном, совсем близко, — купола Успенского собора. Золоченые, чуть помятые оболочки заглядывали к нему в кабинет, и он чувствовал их золотые, обращённые к нему лица, сияющие глаза, взиравшие с таинственным ожиданием. Купола были одухотворенны, были живые, были вместилищем загадочной властной субстанции, которая незримо наполняла чашу, ограниченную розовой кремлевской стеной. Оказавшись однажды в Кремле, он попал под воздействие этой бестелесной субстанции, что накапливалась от царства к царству, от одной империи к другой. Составляла не определимую словами природу власти. Была ее нимбом, ее бесплотной атмосферой, в которой власть принимала образы царей, вождей, повелителей. Помимо всех уложений и конституций, они, питаясь этой субстанцией, обретали право повелевать гигантской, среди трех океанов, страной, сберегая ее среди катастроф и триумфов истории.
Он был погружен в эту бестелесную материю власти. Плавал в ней, словно гибкая рыба в таинственной влаге, вдыхал невидимыми жабрами, которых были лишены обычные, пребывавшие за пределами власти люди. Купола, словно гигантские золотые яблоки, взращенные на древе государства, слабо раскачивались за окном. Излучали бесшумные вспышки, которые сквозь стекло наполняли кабинет. Проникали в нервные ткани, будоражили кровяные тельца. Он жил, пораженный этой загадочной лучевой болезнью.
Испытывая волнение и нервическое, болезненно-сладкое возуждение, он приблизился к потаенной двери в углу кабинета. Отворил. За деревянной панелью обнаружилась алюминиевая конструкция лифта. Створки с легким шипеньем распались. С мягким шелестом сомкнулись, и он полетел вниз, гораздо ниже цокольного этажа, останавливаясь в глубине кремлевского холма. Его встретила охрана, холодные бдительные глаза осматривали его, словно не узнавали, и, лишь прикладывая ладонь к электронному сканеру, он получал доступ сквозь очередные автоматические двери. Шел по коридору, озаренному призрачным светом люминесцентных ламп, уже миновав основание кремлевской стены, пересекая Красную площадь, приближаясь к фундаменту Василия Блаженного, где коридор начинал ветвиться. Одна ветвь соединялась с туннелем секретной линии метро, где в сумерках дремотно покоился затемненный состав. Другое ответвление вело под Васильевский спуск к набережной, где у потаенного пирса дежурило несколько скоростных катеров. Третья ветвь, по которой он теперь направлялся, вела в подземное вместилище. На языке посвященных оно именовалось «Стоглав». Туда, минуя последний пост, прошел Виртуоз.
