А каких-нибудь полчаса спустя рослый голубоглазый бородач в простом платье ремесленника, ведущий в поводу серого осла, и его толстая жена в глухой чадре, восседающая на недовольном белом ишаке, пробивались через шумные базарные толпы. Причём шли они чисто по просьбе Льва, резко возжелавшего послушать, что о нём говорят в народе. Восточный базар — это нечто вроде современного «Живого Журнала»: бросил фразу и ждёшь реакции толпы френдов. Причём неважно какой реакции — положительной или отрицательной, любой, лишь бы много.
Но, увы, сегодня бухарцы больше говорили не о нём…
— Вы слышали, уважаемые, говорят, в городе появился сам Ходжа Насреддин!
— Не может быть, он же давно умер, да плюнет Аллах на его забытую могилу. Хан хорезмский отрезал ему голову, падишах иранский содрал с него кожу, эмир самаркандский сжёг его живьём, а шах персидский, любитель сажать на кол, так тот вообще…
— Вай мэ, может, ему просто нравится умирать? Да, да, почтеннейшие, я слышал, был такой один горец, так тот просто обожал, когда его убивали, а сам всегда был живой, словно издевался над честными людьми. Но кто и где видел Насреддина?
— Многие, но больше не увидит никто! Ибо вчера ночью сам шайтан проглотил его с двумя ишаками вместе, и теперь он безответно взывает к Аллаху из смрадного чрева нечистого!
— Бедный шайтан, как его, наверное, сейчас пучит, вай дод… У меня тоже такое было.
— Тебя глотал шайтан?!!
— Нет, но меня пучило не хуже…
— Несправедливо, — бурчал себе под нос бывший помощник прокурора, на ходу откусывая кусок большой белой лепёшки, естественно ворованной. — Почему это мои подвиги приписывают тебе?
— Ну, ты здесь наездами, а я популярен, — фальцетом пропел эфенди из-под паранджи. — Не ворчи, о мой возлюбленный «супруг», а лучше сопри мне ещё пару кусков халвы вон с того прилавка, меня потянуло на сладкое…
— Хорошо — не на солёное.
— Храни аллах! — серьёзно подтвердил Ходжа. — Вон там, у задних рядов, остановись. Посиди рядом с караванщиками, не воруй — побьют, просто подожди меня.
— А куда ты намылился?
— Прогуляюсь вблизи дворца нашего драгоценного эмира, одинокая женщина всегда вызывает у стражников желание поболтать на личные темы…
— Там Шехмет, — напомнил Лев.
— А вот его я точно не упущу! Ибо, как ты выражаешься, есть тема…
Дальнейшее было не то чтобы какой-то аферой или махинацией, даже наоборот — мой друг, быть может впервые за всю карьеру Багдадского вора, заработал деньги честно. Но весело! По крайней мере, мне так показалось, меня легко рассмешить…
