Возвышение кастратов произошло тогда, когда утвердился институт отцовства. В этом нет противоречия.
Ни для кого не секрет, что в обществах, основанных на охоте и рыболовстве, институт личного отцовства практически отсутствовал. Так же, как и у обезьян — высших приматов, в племенном поселении существовали доминантные производители потомства. Современный вопрос «от кого ребенок» никого не волновал: отцы участвовали в воспитании детей лишь опосредованно и коллективно.
Остатки такого отношения к браку до сих пор встречаются у народов Крайнего севера и у африканских племен. Там секс с одной из женщин, даже замужней, может быть предложен гостю в знак уважения, как и другие атрибуты гостеприимства.
Только при переходе к земледелию, чьи плоды позволяют семье жить отдельно от клана, вопрос о семейной принадлежности и отцовстве приобретает актуальность. Этому в огромной мере способствуют, накопление знаний о семени и плодородии, с одной стороны, и распад племенного строя, с другой.
Как только у мужчин появилось самоосознание «мой ребенок, мое семя», зарождается институт наследования и, как следствие этого, четкое определение, кто — папа, а кто — дядя. Заодно в представлении предков женщина превращается в рожальную машину, не имеющую права на детей. Она уподобляется земле, давшей урожай. Земля не имеет никакого права на урожай, не правда ли? Его снимает земледелец, вспахавший поле и бросивший в него семена.
Такое отношение к женщинам сохранилось и поныне у многих народов и народностей Азии и Африки. В слегка измененной форме оно укрепилось в исламе.
В результате, помимо кастратов, в обществе возникает их противоположность — многоженцы. Надо же кому-то создавать потомство! Среди супер-отцов в основном — главы родов, земельные феодалы. Они могут позволить себе содержать гарем, множество детей и стражей гарема — евнухов. При этом складывается симбиоз противоположных полюсов сексуальности — бесполых евнухов и многоженцев. Люди, живущие под одной крышей, как правило, становятся нечужими, и именно этот известный психологический феномен, в данном случае сближение сюзерена и евнуха, способствовал колоссальному влиянию оскопленных на управление государственными делами.
Профессор Shih-shan Henry Tsai, (Fulbright College, USA) в статье «Могущество Импотентов: Евнухи в Китае»(2002 год) доказывает, что практически вся верховная власть в древнем Китае была сосредоточена в руках кастратов. Наследники престола росли в окружении мальчиков-евнухов, которые и становились их лучшими друзьями и советниками. Кастрированные получали высшие посты в налоговых институтах, суде. Но самое главное — в религиозных структурах.
