Наутро они не узнали своего города. Казалось, будто гигантскими кулаками Неаполь был раздолблен в пух и прах. Даже не тронутые улицы покрывала толстым слоем красная пыль. В нескольких местах огонь прошел прямо по дороге, почерневшие булыжники слабо дымились на солнце. Под ногой хрустело стекло. Миновали магазин, в витрине которого три консервных банки сплавились в один ком. Две женщины, увернув руки платьем, пытались их стащить: тронуть банки, не обжегшись, все еще было невозможно. Чуть поодаль собака вылизывала тротуар. Несколько немецких солдат складывали в грузовик трупы.
После того случая все четверо женщин каждую ночь брали с собой в туннель матрасы и спали там. В туннеле было темно, хоть глаз выколи, сыро и воняло — испражнениями, людьми и еще Бог знает чем, — но там было безопасно. Вместе с ними в туннеле нашла приют и еще добрая сотня людей, еще больше народу набивалось в старые акведуки и катакомбы, вырытые в пещерах из туфа прямо под городом. Ливия уже привыкла к беспрестанному шуму — к храпу, к дракам, к совокуплениям, к детскому плачу, даже к изредка случавшимся родам. Она стала свыкаться с тем, что, когда спишь, под тобой ходуном ходит земля, и толчками ссыпается цементный раствор из кирпичной кладки над головой, если бомба падает совсем близко. Но больше всего досаждали вши: крупные, жирные белесые существа наводняли каждое одеяло, каждый матрас, проникали в каждый одежный шов. Их разносили, как поговаривали, крысы, шнырявшие повсюду во тьме и с голодухи обгрызавшие у новорожденных пальчики. Налеты союзников случались каждую ночь, глубоко в туннель проникал рокот моторов, сопровождавшийся глухими ударами, грохотом и взрывной волной от сбрасываемых бомб, методично превращавших город в руины.
Война продолжалась, и отношения с немцами портились. Немцы расстреливали за малейшую провинность, за малейшее нарушение законов военного времени. И кроме горстки фашистов да чиновников, освобожденных от воинской повинности, не было рядом мужчин, чтобы защитить, разве что scugnizzi, уличные мальчишки, только они и оказывали, если это можно так назвать, сопротивление. Эти стайками бросались на немецкие танки, зашвыривая бутылки с зажигательной смесью в щель под ствол пушки. Немцы в свою очередь строчили по ним из пулеметов, и мальчишечьи трупы оставались лежать на камнях.
От постоянных бомбежек нервы у Квартиллы уже были на пределе, и однажды на крыльце своего дома обнаружив труп, она велела Ливии возвращаться домой в Фишино, убеждая, что там безопаснее. Ливия предложила свекрови собраться всей семьей и отправиться в Фишино вместе, но та и слушать не захотела.
