Сама по себе идея появления в «конце дней» чрезвычайного врага заимствована христианством из еврейской эсхатологии [334]. Исследователи выделяют здесь две группы источников: ветхозаветные пророчества и межзаветную апокалиптическую литературу. К числу первых источников относятся указания пророков, что торжество враждебных Богу сил прекратится не раньше, чем весь мир окончательно развратится (Мих 7:4-6), а перед наступлением «дня Господнего» на Иерусалим состоится последнее великое нашествие языческих полчищ под водительством Гога (Иез 38, 39; Зад: 12, 14) [335]. «Естественно, – отмечал Л. Гинцберг, – что противопоставление мира современного миру будущему, Сатаны – Богу, язычества – Израилю, вызвало к жизни образы известных представителей этих идей. Если Господь Бог готов самолично принять участие в решительном бою, то Его противником будет не кто иной, как Сатана; если же Господь Бог заменен Мессией, то из этого обязательно следует, что и Сатана должен иметь такого же своего заместителя, каким является Мессия для Бога, другими словами – Антихриста» [336].
Вторая группа источников включает в себя различные еврейские апокалипсисы II в. до н. э. – I в. н. э., в которых представлены образы эсхатологических супостатов: «четвертого зверя», «наглого царя», «дракона», «беззаконника», Велиара и пр. (см. раздел I). Эти образы не только создали общий фон христианских представлений об Антихристе, но непосредственным образом вошли в христианскую проповедь и заняли прочное место в церковной литературе. Конечно, они подверглись при этом соответствующей обработке. Если раньше они воспринимались как противники народа Божьего и его святынь, то теперь были переосмыслены как противники Церкви и личные антагонисты Христа.
Сам Иисус, насколько можно судить по Его речениям, передаваемым евангелистами, ещё не предусматривал появления в будущем некоей особенной личности, враждебной Его общине и сопоставимой по масштабам с Ним Самим, хотя говорил о «лжехри-стах и лжепророках», которые размножатся при «кончине века» (Мф 24:11, 24; Мк 13:22). Эти ловкие самозванцы, выдающие себя за Христа (Мф 24:5), ещё не являются собственно врагами христианства, – они всего лишь пагубные обольстители, «умножающие беззаконие». Преследовать и уничтожать христиан будут некие враждебные силы, обозначенные как «все народы» (πάντωι׳ των ίθνών), то есть все «язычники», не христиане (Мф 24:9; Мк 13:13).
Традиция усматривает намек на Антихриста в словах Иисуса, переданных евангелистом Иоанном: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придёт во имя своё, его примете» (Ин 5:43). Однако в этом речении нет никакого утверждения. Слово «иной» (άλλος) может относиться ко многим людям, не обязательно к какой-то отдельной личности. Речение Иисуса в Ин 5:43 перекликается с замечанием в 2 Кор 11:4: «ибо если кто, придя, начал проповедовать другого Иисуса, которого мы не проповедовали… то вы были бы очень снисходительны [к тому]». И здесь, и там мы видим не предсказание того, что будет, но сожаление или упрек, выраженный путём моделирования возможной противной ситуации. Другое дело, что после разрыва христианства с иудаизмом стиху Ин 5:43 была придана следующая интерпретация: Я, Христос, пришел во имя Отца Моего, и вы, иудеи, не приняли Меня; а в конце дней придёт к вам Антихрист во имя своё, и тогда вы, иудеи, примете его за Христа (Бога)
