— Ты с ума сошел? — возмутился Жиль.
Эта реплика заставила обоих расхохотаться, и атмосфера стала менее напряженной.
— Ты знаком с моей Софи: она заявит, что я скрывал от нее правду, а ведь я сам ни о чем не знал! А потом три месяца кряду она не сможет говорить ни о чем другом. Или, что еще хуже, поедет к моей бабушке, матери отца, и бросит обвинение ей в лицо, а Жозефина-то тут ни при чем!
— Твоя бабушка жива? — удивился Бертран.
— Да, и мы ее очень любим. Не думаю, что восьмидесятичетырехлетней старушке пойдет на пользу встреча с разъяренной невесткой, которая станет донимать ее старыми историями. Как бы то ни было, в свое время Софи со всеми подробностями рассказала мне о своих родственниках. Тронутых среди них не было.
— Тронутых?
— Ну, психически больных, если хочешь.
— Психиатрам, знаешь ли, приходится тщательно выбирать слова.
— То же я сказал бы и о юристах!
Они снова рассмеялись, и Жиль встал.
— Я украл у тебя массу времени.
Бертран тоже поднялся, чтобы проводить его к двери, но не к той, что вела в приемную.
— Лучше, если посетители не видят друг друга, — пояснил он.
Друзья обменялись рукопожатиями.
— Если у тебя появятся вопросы, Жиль, я всегда к твоим услугам, — серьезно сказал Бертран.
— Договорились!
Жилю вдруг захотелось как можно скорее уйти, и он торопливо вышел. Бертран — его друг, но что, если он станет относиться к нему, Жилю, не так как раньше? Жиль уже жалел о том, что доверился Бертрану, получив на свои вопросы невнятные ответы.
«Все психиатры любят напустить туману!»
А чего, собственно, он ждал от этой встречи? Хотел услышать, что Луи, Полю и Анне ничего не грозит? Но ведь это не вирусное заболевание, и вакцины от него пока не придумали. Шизофрения — коварный недуг, и сомнения еще не раз будут посещать его, с этим надо смириться.
«Я не стану донимать детей, иначе они все-таки сойдут с ума, но уже по моей вине!»
Жиль широкими шагами направился к остановке такси, пытаясь сосредоточиться на деле, которое ему через два часа предстояло защищать во Дворце правосудия.
* * *
Валентина присела на раскладной диванчик. Она чувствовала себя гостьей в собственном жилище. Когда она вошла, квартира показалась ей маленькой, темной и холодной. Включив электрический и галогенный обогреватели, она какое-то время кружила в четырех стенах, словно белка в клетке. Уезжая, она оставила здесь необходимый минимум вещей, отчего комната стала похожа на безликий гостиничный номер. Как она могла жить и работать здесь в течение стольких лет? А ведь когда-то эта квартирка ей даже нравилась…
