— М-да, уж архитектор постарался — другого такого дома не найдешь, — задумчиво пробормотал Альбан и не узнал собственного голоса.
Он осмотрелся, силясь понять, что ищет и зачем вообще сюда пришел. Коля справедливо заметил, что никто из них троих не может без волевого усилия произнести слово «мама». Альбан тоже стыдился того, что на похоронах не испытывал искренней скорби.
«Ничего не говорите мальчикам, Коляʹ ничего об этом не помнит…» Что хотел сказать отец в своем путаном письме? Нужно узнать ответ на этот вопрос, как бы ни старалась Жозефина скрыть правду. Речь идет об их семье, о родителях, и они с братьями имеют право знать. Жиля в первую очередь беспокоит наследственный характер болезни, Коля попросту не желает об этом думать. Альбана же обуревало любопытство.
— Тебе придется рассказать, Жо!
В каком именно месте умерла Маргарита? Не осталось ли на необработанном дереве следов? Почему она решилась на самоубийство, если отец любил ее до безумия?
Услышав дребезжание металлической лестницы, Альбан повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел в люке голову Валентины.
— Я звала тебя, — с упреком сказала она.
— Здесь я не мог тебя услышать. Я решил еще раз взглянуть на крышу, но она в порядке.
— Ты что-то видишь при таком освещении?
Судя по всему, она ему не поверила. Альбан подошел к лестнице и знаком попросил Валентину спуститься.
— Идем отсюда, здесь еще холоднее.
Он не хотел рассказывать ей о своих тревогах, тем более что этот секрет был не из тех, которыми легко поделиться.
Молча следуя друг за дружкой, они спустились на первый этаж. Очутившись в приятно-теплой кухне, Валентина сухо сказала:
— Сегодня ты ведешь себя странно.
Скорее всего, она права, но причину ему объяснять не хотелось. Альбан подошел к мойке, снял очки и ополоснул их под струей воды, чтобы смыть прилипшую к дужке паутину.
— Честно говоря, только что, у Жо, я почувствовала себя незваным гостем.
— Ну что ты выдумываешь!
— Альбан!
Обернувшись, он увидел, что Валентина не на шутку рассердилась.
—Устроим себе приятный вечер? — предложил он с улыбкой примирения.
— Ты считаешь меня идиоткой? Мне это не нравится.
Он надел очки и, раскинув руки, пошел ей навстречу.
— Иди ко мне, моя Валентина!
—Я не хочу, чтобы ты меня обнимал, я хочу, чтобы ты мне ответил. Почему ты не рассказываешь мне о своих проблемах? Ты редко говоришь, что у тебя на уме, а мне нужно знать, о чем ты думаешь, что чувствуешь. Мне нелегко жить здесь с тобой, когда ты все время молчишь!
