— Мне казалось, что тебе нет дела до семейных секретов, — заметил Альбан.
— Сначала так и было, — подтвердил Коля. — Бумаги, которые дети нашли в бумажнике отца, нагнали на меня тоску. И мне было неприятно видеть, как Жо расстраивается, когда ты пристаешь к ней с расспросами. Но потом я поймал себя на том, что все время думаю об этой истории. Теперь я тоже хочу знать правду.
Альбан посмотрел на часы.
— Время обеда. Вернемся на «Пароход» или пообедаем здесь? Помнится мне, что на улице Сен-Адресс есть симпатичный ресторанчик.
— Поедем лучше домой. Мне не терпится посмотреть, что уже сделано.
Дойдя до припаркованного неподалеку сиреневого «твинго», Коляʹ сказал уже намного веселее:
— Ты до сих пор разъезжаешь на этой развалюшке? Вы — прекрасная пара, честное слово! Надо будет сфотографировать вас вместе на Нормандском мосту! Величие и упадок…
Коля начал извиняться за бестактность, но Альбан сделал ему знак замолчать.
— Согласен с тобой, рядом с «Аэробусом» я выглядел куда презентабельней. И все-таки я рад, что у меня есть эта машина. С такими тратами на ремонт я не знаю, когда смогу позволить себе другую.
По пути домой они пытались отыскать тайный смысл в словах отца Эрика. Под «ложью во спасение» могла скрываться тысяча самых разных вещей. Что такого мог сделать Антуан, чтобы отправиться искать утешения у священника? Антуан, который очень редко бывал в церкви?
— Простая житейская ложь не помешала бы ему уйти с миром, — заключил Коля. — Тем более если это была ложь во спасение.
— Может, он сделал что-то, о чем не мог рассказать Жо? Но и молчать было для него невыносимо?
— Или, наоборот, рассказал об этом Жо, и та предрекла ему адские муки! Ты ведь ее знаешь! Всеми этими предсказаниями и предрассудками она могла еще сильнее его напугать.
— Это не объясняет, почему никто не хочет об этом говорить. Они ведь никого не убивали, в конце-то концов!
— Будем надеяться, — вздохнул Коля. На этот раз он не шутил.
Альбан посмотрел на брата. Мрачный тон, которым это было сказано, его удивил.
— Мы ведь говорим об Антуане. Об Антуане! Думаешь, он мог быть убийцей?
Коля выжал из себя улыбку.
* * *
Жозефина сидела в кухне «Парохода» в своем любимом ротанговом кресле. Валентина положила туда еще больше подушек.
— Я пока еще не инвалид, — возмутилась пожилая дама, когда Валентина в третий раз попросила ее не вставать.
— Нет, конечно, но сегодня все по хозяйству делаю я! Мне пора привыкать к плите и кастрюлям.
