— Давай сделаем так. Я выхожу на командование округа ПВО, там ребята понимающие, они меня знают, договоримся. В определённое время по этой дороге проедет пара зачехлённых машин — как будто там, в кузовах, находятся ракеты. Время подберём такое, чтоб в училище была большая перемена. Расставим где надо своих людей и посмотрим, у кого штаны наскипидарены, а у кого спина задымится…
Мы связались с местным ГАИ, с командованием ПВО, чтобы прошли машины именно с их номерами, закамуфлированные под соответствующий груз, нарядили и расставили своих «наружников» и стали ждать. Комбинация интереснейшая! Середина дня, едут милицейские машины с мигалками, городской транспорт уступает дорогу, за «гаишниками» — два мрачных зачехлённых грузовика, в кабинах справа от водителя — офицеры со свирепыми мордами, сзади опять «гаишники» с мигалками — словом, устроили классический балаган. Но поди разбери, коль всё на полном серьёзе! Чисто сработали, без блефа!
Дальше проще пареной репы: наши люди засекли — кто занервничал, кто к кому побежал, что доложил — «et cetera», как говорят французы и как любил говорить Александр Сергеевич Пушкин в конце незавершённой фразы. Мы не дали «делу» хода, поскольку все нити пока уходили в нети. Выждали, пока «казачки» сами проклюнутся, и дождались: именно те люди, которых мы подозревали, сами себя изобличили. Они начали целенаправленно выяснять: а что было в этих грузовиках? Стали проявлять агентурный интерес к персоналу — к ВОХРу, который охранял этот склад вооружений, искать обходные пути для получения секретных сведений по «ядерному» бакинскому вопросу.
Мы набрали тогда информации — под самую штангу, битком!.. А принцип-то древнейший: если хочешь изобличить вражеского агента — создай ему такие условия, чтобы он себя проявил. Условия нами были созданы. Герман Алексеевич этим мастерством владел исключительно. И работал не так, что, мол, давайте мы что-нибудь такое придумаем — авось кто-то и попадется в нашу ловушку. Не-ет, всё готовится, продумывается, расписывается, просчитывается — и за себя, и за противника. Каждый опер получает свою задачу. Но при этом нужна такая команда, чтобы каждый опер сделал свою работу на высочайшем уровне. А Герман умел подобрать команду — это не только я, это любой другой тебе скажет, кто с ним работал. И все эти люди — по-своему самородки, потому что просто исполнительных «серых мышек» Угрюмов к себе не приближал. В работе для него был наивысший шарм — инициатива с перспективой оперативного развития. Конечный итог — положительный результат, как скромно говорят в нашей «конторе».
