— Не-а, — впиваясь в яблоко, промычал он.
* * *
Мохнатая грозовая туча зацепилась за шпили и флюгера. Должно быть, туче было темно и страшно, и она упорно старалась сдвинуться с места. Она упиралась тугими дождевыми лапками в спины крыш, молотила по чугунным балкончикам, гремела в водостоках и время от времени выплевывала сердитые кривые молнии. Молнии, словно ножницы, вырезали из мрака фигурные башенки, заставляли блестеть булыжник пустых мокрых улиц. Вялые флаги над городской цитаделью обвисли, с них ручьем стекала вода.
— Ох, ох, какой дождь!
Человек в темном плаще и остроконечной шляпе приник к метле. Он старался спрятать от ливня лицо, что плохо удавалось. Вода лилась с полей его шляпы, с волос и короткой бороды. Больше всего напоминал незнакомец большую нахохлившуюся сову.
— Ох, ох, какой дождь! — пробормотал он опять, заставляя метлу повернуть. В свете молнии блеснула цепочка, тянущаяся к ручке из-под широкого рукава. Намокшая метла с растрепанными прутьями летела тяжело и устало.
Заслоняясь ладонью, незнакомец бросил взгляд на зарешеченные окна домов. В них не светилось ни одного огонька.
Вздернув ручку метлы и стукнув сапогом о сапог, он слегка прибавил скорость. Сделал круг по площади, взглянул на башенные часы. Пробормотал что-то под нос. И, зацепив ногами верхушку клена, нырнул в распахнутое окно. Створка тут же хлопнула, капли дробью ударили по стеклу, сердясь, что их не впустили тоже. Дом стоял на краю ратушной площади. Окно располагалось под самой крышей, и огромные, похожие на полную луну часы светили в него сквозь дождь и ночь. По циферблату, подбираясь к двенадцати, рывками двигались остроконечные фигурные стрелки. Кто-то задернул шторы, и часы исчезли.
— Какие новости, Канцлер?
— Хорошие. Только хорошие, Ваша Безликость.
Тот, кого только что назвали Канцлером, переступил в луже, натекшей под окном. Прислонил метлу к подоконнику, перестегнул на решетку браслет. Нога за ногу стянул с себя сапоги. Бросил в кресло мокрые шляпу и плащ. Подошел к печке. Угли в раскрытой дверце тут же зашипели, точно напуганные холодом и сыростью, которые гость принес с собой.
— Говорите, — поторопил Канцлера скрипучий голос. Фигура у окна зашевелилась. Она походила на сгорбленную женщину в плаще с надвинутым до подбородка капюшоном и на летучую мышь. Сверкнувшая молния на долю секунды сделала фигуру отчетливой и очень настоящей. Ее длинная тень, протянувшись сквозь комнату, упала на гостя. Тот вздрогнул.
