— Ну вот. Пульс частит. И давление повысилось, скорее всего. Вы что, — метала громы и молнии докторша на голову Лэти, — не понимаете, что его волновать нельзя? Через справочную состояние узнают. И список для передач там есть. У него операция завтра! А вы… — она потянула Ястреба за руку, как ребенка. — Тоже хороши! Здесь сквозняк!
Она звонко топнула туфелькой на Лэти:
— И чтоб я вас здесь больше не видела! Марья Трифоновна! — прокатился по коридору ее резкий голос. Тут же, как из-под земли, нарисовалась громко пыхтящая нянечка. — Уберите этого! И двери запереть!
— Но как же…
— Я сказала!..
Ястреб казался себе большим ярким фургончиком бродячих жонглеров, влекущимся за самоуверенным пони и подскакивающим на ухабах. Татьяна Арсеньевна завела его в ординаторскую и хлопнула дверью. Усадила Ястреба на всхлипнувший стул. Стукнула дверцей шкафа, зашуршала. Громко встряхнув, вложила в руки пациенту холодную стеклянную трубку градусника. Сама стала что-то писать, сильно нажимая на стержень. Ястреб представлял стило: из неживого, странно пахнущего материала с торчащим острым стерженьком — успел покатать в пальцах при случае.
— Давайте! Ну вот, я же говорила… Если температура останется повышенной — операцию придется отложить. Рубашку подымите.
По груди и спине неторопливо погуляла холодная кругляшка стетоскопа.
— Все мужчины глупые или только отдельно взятые? — убивалась врачиха. Ястреб держал в уме ее образ: молодой, красивой и очень несчастной женщины, смутно прозревающей свой ведьмовской талант. А она споро затянула у него на плече манжету тонометра и запыхтела грушей, прижимая стетоскоп к сгибу его локтя, низко наклоняясь, так что волосы пушисто щекотали Ястребу кожу. — Сто двадцать на восемьдесят.
Собрала аппарат. Прошлась, звякнула мензурками. Ястреб втянул ноздрями резкий запах.
— Пейте. Это бром с пустырником. Я тоже.
Она сдвинула мензурки, залпом глотнула и тяжело задышала. Засмеялась слегка виновато.
— Простите меня. Кто он… кого я прогнала?
— Мой брат.
— А-а… — она зашуршала халатом, словно комкая. — Он вел себя… неадекватно. Вам нельзя волноваться. Я подумала. Он мог воспользоваться. Вашей амнезией. Прикинуться… А…
Ястреб удивился ее многословию и слегка оттаял.
— Я распоряжусь его пустить завтра. Честно. Пойдем к Ирине Степановне.
Вся ее робость и волнение в процедурной мгновенно улетучились.
— Я выписала Сергею Владимировичу снотворное и успокоительное на ночь. Вот, отметьте. И еще клизму.
