* * *
Я
Одна вещь поражает меня в последние месяцы: до какой степени воскресение может как будто мешать — не простым верующим, коль скоро у них есть какая–то вера, — но некоторым западным богословам. Я слышал, как один из них утверждал, что земное тело Христа разложилось, как и всякий труп, тогда как тело прославленное сошло с небес. Чаще всего здесь довольствуются утверждением, что Иисус всегда жив. Явления Воскресшего сводят к субъективным восприятиям апостолов, к энтузиазму первой общины, как будто не произошло ничего радикального в истории и природе. Земля во Христе не становится духоносной. У людей есть как будто страх — или стыд — перед чудом.
Он
Я не мог понять этого страха. Для того, кто умеет смотреть, все — чудо, все погружено в тайну, в бесконечное. Любая пустяковая вещь — уже чудо. А любая встреча — тем более. Опыт говорит мне, что Бог наш есть Бог невероятного, что Он — Создатель всякого чуда. Встреча в Иерусалиме, приезд Павла VI в Стамбул — все это было пережито мною как чудо. Но и в повседневном, банальном ходе вещей уже то, что есть нечто, а не ничто, то, что есть кто–то — не кусок материи, но лицо, разве это уже не чудо?
Я
Конечно, но всегда можно сказать, что это ощущение чуда есть не более, чем субъективное удивление, ничего не меняющее в реальности, и что чудеса, о которых говорит Писание или жития святых, суть не что иное, как мифология, материализующая это ощущение тайны, мифология, от коей следует освободить пашу веру…
Он
О, мысль вечно что–то разделяет и оспаривает. Но если разделить реальность и тайну, как тогда веровать во Христа? Он есть величайшее чудо и величайшая реальность. Исповедовать Христа как истинного Бога и истинного Человека и исповедовать Его воскресение — это одно и то же. В Нем свет Божий нисходит к нам и преобразует жизнь и все то, что мы называем материей. В Нем творение предстает в своей истине, прозрачной для славы Божией. Воскресение — это не оживление тела, это начало преображения земли.
Я
В целом можно сказать, что Воскресение есть истина сущего и всех вещей, тогда как этот мир, погребенный в смерти, в каком–то смысле противоестественен, как говорили Отцы…
Он
Человек находит в Воскресении Христовом не только подлинную жизнь, но и способность к общению. Вот оно чудо: сделаться живым благодаря союзу с Богом. Это можно выразить лишь одним доверительным взглядом…
Я
и сердцем каменным, которое делается сердцем во плоти,
Он
или, когда «свет жизни», по слову Иоанна Богослова, переполняет до краев человеческое сердце тем или иным чудом…
