«Вода течет бесконечно, она неисчерпаема, даже в летние засухи», — говорит мне патриарх. На краю источника, у полного водоема, стоят стаканчики. После службы мы долго пьем эту неиссякаемую воду…
Эту первоначальную прозрачность материи, материи этих вод, символически распахнутых Духу, замутил наш грех. Но вот она раскрывается в Деве–Матери, открывающей Слову плоть земли. Материя есть свет, говорит нынешняя наука. Свет, что стремится быть озаренным, а не разложенным. На фресках Богородица источает чистоту белизны. Я думаю об одном друге, прожившем десять лет на Патмосе, прислуживая отшельнику и в своем переводе византийской литургии именовавшем Богородицу «белейшая». Фрески напоминают, что неподалеку отсюда стояла
большая Влахернская церковь, где хранились ризы Матери Божией. И здесь Андрей, во Христе юродивый, увидел, как она простирала над городом слезный омофор своего заступничества. Луи Массиньон любил сопоставлять это явление с тем, которое предстало двум маленьким пастухам в Салетте.
Прихожане здесь в основном бедняки. Район, расположенный ниже Золотого Рога, промышленный, а выше, на холмах, сельский с его переплетением дорог, неэвклидова геометрия которых для меня никогда не поддавалась разгадке. Здесь я замечаю группу очень смуглых детей. Патриарх горстями раздает им маленькие свечки, чтобы они зажгли их в притворе перед иконами. Их ставят в большие круглые тарелки, полные песку.
В этой скромной церкви патриарх исполняет служение не только чтеца, но и псаломщика. Его голос низок и как бы очищен возрастом от всякого личного выражения. Молитва многих поколений потоком течет через этого человека — так словно древняя хвала струится через него.
Председатель общины — человек еще молодой, худой и породистый. «Болгарин, — говорит мне патриарх, — я охотно утвердил его председателем». Что касается смуглых детей, то это арабы из Антакии, древней Антиохии, турецкой территории после 1939 года. Там существует община, организованная мирянином, врачом, достойная Книги Деяний Апостолов. «Крестьянские семьи очень бедны, — продолжает он, — чтобы помочь их детям учиться, мы забрали их в Стамбул, где у нас достаточно места». Болгарин, арабы, француз — вот подлинная вселенскость православия. Я говорю об этом патриарху, и он развивает эту тему после того, как гости отведали по традиции лукума и свежей воды. В конце беседы он говорит о готовящемся всеправославном соборе, который станет решающим этапом в развитии православного самосознания, служащего единству всех христиан. То один, то другой прерывает его, задает вопросы, он возвращается к прерванному разговору, объясняет, затем долго переговаривается с одной женщиной, чье лицо представляет собой как бы воплощением народной мудрости.
