В заключение я бы сказал, что «честность» есть лишь один из элементов, из которых строится здание нашей жизни и мысли. Он обязательно должен дополняться другими, пожалуй, не менее существенными. Я люблю слова старого писателя Фонвизина: «Ум, если это только ум — сущая безделица». Перефразируя их, могу сказать: «Хороша интеллектуальная честность, но если она самодовлеюща — она принесет мало пользы». Я хочу верить, что православные будут учиться у западных — этому прекрасному качеству, но никогда не будут делать из него культа.
Кажется, написал опять что–то «обличительное» и пронизанное непониманием. Но надеюсь на Вашу снисходительность. Мое желание — как можно яснее представить свое отношение к занимающим нас проблемам.
На днях напишу о Вашем конспекте статьи С. Галилеа. С. К. Самре написал. Пишу медленно, т. к. совсем нет времени: праздники, работа, семейные дела (выдаю замуж дочь) и многое другое. Хотелось бы знать Ваше мнение о книге про Индию, хотя, вероятно, эта тема от Вас очень далека.
Поздравляю Вас с прошедшими праздниками. Все же надеюсь, что в будущем Вы свои планы осуществите.
Ваш прот. А. Мень.
P. S. Вы пишете о евр.[ейских] Меньших Сестрах. Раньше Вы ничего о них не говорили. Что они из себя представляют? И почему Вы предполагали в них «пристрастность»?
3 декабря [1975]
Дорогой отец Всеволод!
Ваш ответ был по–королевски щедрым и полным. Он не только еще раз доказал мне, как глубоко Вы все чувствуете и понимаете проблему, но и вообще был в высшей степени ценен. У нас эта проблема совсем не решена, хотя много и праздно говорят о «послушании», ставя его «выше поста и молитвы». Я говорил, что это традиция стихийная, потому что она в отношении мирян не сформулирована фактически никем. Монашеский путь я выношу за скобки, там это естественно и входит в состав обетов. В общем–то я лично стараюсь давать ответы на вопросы, обращенные ко мне, и хочу, чтобы следовали тому, что я сказал. В одних случаях — настаиваю, в других — предоставляю большую свободу, в третьих — считаю, что человек должен сам решать, как ему быть (особенно когда это касается сердечных дел). Какие основания у меня? Первое: полная уверенность, что именно так следует поступать христианину (т. е. я показываю своему прихожанину, где подлинно церковное решение); второе: я прислушиваюсь к голосу внутри, голосу Духа; третье: я просто ориентируюсь на жизненный опыт, которого у моего подопечного нет или мало. Когда же есть ясная альтернатива, то я оставляю свободу. Католикам легче в том смысле, что духовник, священник может ничего не говорить от себя, ориентируясь на формально выраженное мнение епископата или Собора. У нас все более туманно, по важнейшим вопросам авторитеты расходятся. Это, кстати, касается и отцов Церкви, которые имели самые разнообразные взгляды на один и тот же вопрос. Так что ссылки на них не всегда убедительны.
