XXI (V,17). Умозрение о святом Илии и о сарептской вдове [109]
Ибо всякая душа, вдовствующая от добра и не имеющая в себе добродетели и ведения Бога, когда приимет божественное и распознающее Слово, приходя в памятование своих грехов научается как хлебом добродетелей питать препитывающее [ее] Слово и поить истинными догматами Источник жизни, и самому естеству предпочитать исцеление его, от коего водонос–плоть подаст практическую краткость добродетелям [т. е., быстро совершит их на практике], а чванец–ум непрестанно будет источать содержащее в себе свет ведения созерцание, а внутренний помысел, — как там сын вдовицы, — умерев для прежней страстной жизни, удостоится стать причастником подаваемой Словом жизни божественной и вечной.
XXII (V,18). Умозрение о Преображении Господнем [110]
Так, — вдобавок к вышесказанному, — и некие из учеников Христовых, которым за тщание их в добродетели довелось совзойти с Ним и совозвыситься на гору Его [бого]явления, видя Его преобразившимся и неприступным от света лица Его, и удивляясь сиянию риз Его, и познав Его честью почтенным более сопредстоящих [Ему] по обе стороны Моисея и Илии, прежде нежели отложить им жизнь во плоти, от плоти перешли к духу изменением действия чувств, произведенным в них Духом, отъявшим от сущего в них действия чувств покрывала страстей, и, очистив тем самым органы чувств души и тела, научились духовным смыслам (τούς πνευματικούς λόγους) показанных им таинств. И они таинственно научили, что лучезарно сияющая всесчастливая светлость лица, превосходящая силу любых глаз, есть символ превосходящего ум и чувство, и ведение, и сущность божества Его, будучи направляемы от познания не имущаго вида ниже доброты [111] и ставшего плотью Слова [112] ко красному добротою паче сынов человеческих [113] и сущему в начале и к Богу и Богом [114], и возводимы через совершенно невместимое для всех воспевающее Его апофатическое богословие ко славе единородного от Отца, исполнь благодати и истины [115]; а убеленные ризы являются символом речений Святого Писания, как тогда ставших для них ясными и определенными, и несомненными, и понимаемыми безо всяких загадочных намеков и символических покровов, и являющими сущее в них и сокрытое Слово, когда они последовали ровным и прямым путем знания о Боге и освободились от пристрастия к мiру и плоти. Или [они суть символ] самой твари, являющей, по отъятии дотоле обычно являвшегося оскверненного восприятия ею прельстившихся и привязанных к одному лишь чувству, искусным многообразием составляющих ее разных видов силу Создателя Слова, подобным тому образом, как одежда являет достоинство носящего ее.
