Исключительное воздействие на Владыку оказывал древний Охрид, колыбель славянской культуры и письменности на Балканах, "этот священный град с великим и плодоносным прошлым и таким искалеченным настоящим", как говорил сам святитель Николай. Он уже испытал глубокое влияние православной России с ее святынями и подвижниками, а теперь это влияние углубил и усилил благочестивый Охрид и соседняя с ним Святая Гора, которую "дедушка Владыка" [155] посещал каждое лето. Афон и творения святых отцов, которые он в то время читал и изучал особенно глубоко, окончательно укрепили его в Православии. Можно с полной уверенностью сказать, что именно здесь и именно тогда в нем произошло коренное внутреннее изменение, которое проявилось видимым образом и было сразу же замечено простыми верующими людьми. Этот духовный перелом сказался во всем: в его проповедях, поведении, даже в одежде. Прежний молодой иеромонах, доктор философии Николай (Велимирович) старался привлечь к себе внимание и произвести впечатление на всех вокруг: облаченный в сияющую мантию, с тщательно ухоженными волосами, с изысканными манерами, красноречивый и выспренний в слове — это был отец Николай "доохридского" периода. Таким мы видим его в "Слове о Всечеловеке", одной из выдающихся книг современной сербской литературы, глубокой и философской, но все еще недостаточно проникнутой православной духовностью, какими впоследствии стали его произведения в период Жичи и Охрида — "Омилии", "Охридскийпролог", "Миссионерские письма". Таким стал и весь его дальнейший пастырский труд в окормлении православного народа, богомольцев [156] и монашества.
В этот период своей жизни владыка Николай изживает из себя и из своего народа все формы поверхностного западничества. Его полностью охватывают и омывают теплые струи Православия, воодушевляет и пленяет дивный и спасительный лик Христа, вдохновляет церковная и народно-государственная деятельность святого Саввы. Мирская слава становится в его глазах ничтожной, человеческие похвалы скучными, излишне отточенный литературный язык выглядит празднословием, а мирская мудрость — духовным убожеством. Это не значит, что Владыка "опростился", нет, но он стал более духовным и доступным для людей. Слова Христа "Я есмь Путь, Истина и Жизнь" [157] становятся для него всем и вся. Он отвращается от мира и обращается к себе, к своему внутреннему человеку, и одновременно — к своему духовно жаждущему народу. С ним * "
