Бог нам прибежище и сила, помощник в скорбел, обретших ны зело. Сего ради не убоимся, внегда смущается земля (Пс. 45, 2–3). С ранних лет Она глубоко хранила в сердце слово премудрого проповедника:
И помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: "нет мне удовольствия в них!" (Aeee. 12, 1).
Она все терпела с верой в Господа, хотя и думать не могла, что звание "Богородица" принесет Ей больше горечи, чем радости. Да разве и могла Она думать иначе после таких дивных обетовании Архангела Гавриила? Разве кто-то вообще мог подумать, что люди так враждебно встретят Небесного Посланника и своего Спасителя?
Даже когда слава о Ее Сыне начала разноситься по свету, тревога и страшные предчувствия еще не касались Ее материнской души. Она неотступно следовала за Иисусом в толпе любопытного народа, с трепетом поодаль наблюдая за Ним, слагая в сердце слова Его, но не приближалась к Нему, боясь Ему докучать. Она знала о Его безграничной любви к людям, Она слышала Его слова:
вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь[143]. Он перестал принадлежать только Ей, Он стал живым Источником для всего мира, и всякий жаждущий мог прийти и напиться из этого Источника, но никто не любил Его так, как любило Его сердце Матери. В этой сплошной массе народа, следующей за Христом по всей Палестине и восторженно прославляющей Его, одни сияющие глаза неотрывно смотрели на Него, одни уста непрестанно повторяли Его святые слова и шептали молитвы за Него — глаза и уста Матери.
Господь шел вперед и вперед, Он не обращал внимания на глухую злобу, которая собиралась вокруг Него. Ничто не смущало и не пугало Его: Он был одинаково решительным и величественным и на Елеонской горе, и при триумфальном входе в Иерусалим, и на последней Вечери, в минуты прощания с учениками, и при восхождении на Голгофу.
Но один чуткий слух ловил скрежет зубов против Иисуса, одна душа провидела намерения безбожников,
которые уловят на душу праведничу, и кровь неповинную осудят (Пс. 93, 21), и каждый день наполнялась страхом из-за того, что слышала и видела. Это была Богородица.
Она хотела хотя бы ночью остаться с Ним наедине, чтобы рассказать Ему обо всем, что слышала, обо всем, что говорят о Нем и что Ему готовят, хотела сделать Его осторожнее, хотела, хотя понимала, что Он знает все лучше, чем Она. Но и ночью Он не давал Себе отдыха: ночь служила Ему для наставления и подготовки учеников. Она хотела хотя бы ночью, в тишине сказать Ему несколько слов и положить Его усталую голову на Свое материнское плечо. Но не исполнилось Ее желание, и ночи проводила Она в разлуке с Сыном, глядя полными слез глазами в звездное небо и обращая к Небу утешительные слова псалмопевца:
