Провидел и предсказывал он и страдания сербского народа за его грехи. В "Молитвах на озере" он вопиет к Богу: "[Просветители] не просвещают, а ослепляют. Отвращают они детей своих от Тебя. Что сделаешь с соблазняющими детей Твоих, Господи? Ничего. Воистину, худшую судьбу уготовили [они] себе и народу своему, нежели книжники и саддукеи иудейские. Будет с ними хуже, чем с Вавилоном, что в силе своей крови и тельцу златому кланялся".
Прозорливый молитвенник, до самозабвения исполненный возвышенной евангельской любовью, владыка Николай был истинным отцом и пастырем словесного стада, которое доверил ему пасти Господь, и воистину без остатка приносил себя в жертву, чтобы защитить его от волков и сохранить в целости. А если одна из доверенных ему овец отбивалась от стада и блуждала по бездорожью ереси или безбожия, Владыка, охваченный горем, со слезами взывал: "Щемит сердце мое от скорби, Господи, глаза мои полны слез, ибо многие ищут пищи на нивах голода".
Ревность о Церкви Божией была его первой заботой, поэтому святой Владыка находит время не только "писать и воспевать", но и действовать. В двух епархиях, Охридско-Битольской и Жичской, под его управлением все по-евангельски возрождалось, преображалось, восстанавливалось. Владыка держал перо в одной руке, а молоток и стамеску в другой. Были восстановлены многие монастыри и церкви. В своем родном селе Лелич он строит "красну, славну церковь задушбину, чтоб в ней пелись литургии". Как у святых апостолов, у него есть все и нет ничего. Многие блага земные приходили к нему в руки и уходили из них, Святитель ничего не оставлял для себя, все уходило туда, где беда, где слезы, где сироты и бедные.
Его усилиями совершается и возрождение духовной жизни, мощные импульсы духовности и благочестия распространяются от него повсюду. Возрождается сама православная сущность жизни. В противовес западным реформам, заключавшимся в различных нововведениях, здесь — тяготение к корням и истокам православной духовности и жизни. Это возрождение охватывает всех: и священство, и народ. Священническое, пастырское и литургическое служение в Сербии снова занимают должное место в жизни. Святитель открывает и показывает всем до тех пор не замеченную, но всегда существующую догматическую истину: "Чинодействовать значит чудодействовать",— как он сам говорил. Это стало понятным и священству, и народу. Народ начал стремиться к покаянию, посту и молитве, к соблюдению Божиих заповедей и посещению богослужений. Волна возрождения веры выходит из границ епархий Владыки и охватывает всю страну.
