Трудности, препятствующие совместному проведению необходимых мероприятий, возникают прежде всего в тех случаях, когда среди партнеров имеются государства, приблизительно равные по значению и силе, как это имело место в начале второй мировой войны. Америка была вначале не сильнее Англии, а поэтому последняя, имея богатые традиции, считала своего заокеанского «племянника» выскочкой. В то время не было совместных действий, преследующих одну цель войны. Это положение изменилось лишь в связи с огромным ростом могущества Соединенных Штатов, которое в значительной степени превзошло силу их западных союзников.
В основе политики государств лежит идея власти. Ни одно из них не хочет ограничения своей власти даже путем частичного отказа от нее. Ограничить властолюбивые мысли можно только путем учета собственных интересов. При тщательном рассмотрении этого вопроса мы встречаемся [29] с громадными ошибками в оценке собственных интересов. Взаимоотношения в союзах слишком часто омрачаются национальным эгоизмом, неправильными представлениями о существе руководства коалиционной войной. Руководящие государственные деятели не всегда придерживаются той точки зрения, что подлинные интересы каждого отдельного союзного государства заключаются в высочайшей действенности союза и что все другие вопросы, кроме мер по обеспечению этого, должны отойти на второй план.
В качестве надежного средства, способствующего принятию необходимых мер по созданию единого руководства войной, показала себя необходимость, вытекающая из фактически сложившихся действий. Например, критическое положение (Антанта в марте 1918 года) или значительное превосходство одного из партнеров союза над другим (германский рейх и Америка во второй мировой войне). В то время как при критическом положении понятие о подлинных интересах какого‑то одного партнера сводится на нет само по себе, совместные институты, создаваемые на основе договора, постоянно имеют признак, пусть даже фиктивный, добровольного согласия партнеров на их создание. Это чувство собственного достоинства всегда является компенсацией, пусть даже малой, за ущемление суверенитета.
Иначе обстоит дело, когда от этих прав приходится частично отказываться из‑за превосходства партнера. В этом случае нельзя говорить о добровольности отказа от своих прав, если это не зафиксировано в договоре. Но независимо от того, достигнуто ли единство в руководстве на основе договора, или оно является следствием фактически сложившегося положения, у каждого партнера всегда остается возможность действовать, в пределах которой он стремится решить те или иные задачи и улучшить свое положение. Немаловажным для развертывания сил союза является такой момент: действует ли партнер по собственному убеждению, и тогда создаются предпосылки, что он будет бороться до последних сил, или он делает это под определенным нажимом.
