Черты лица Элиота стали более мягкими, на лице промелькнула легкая улыбка.
— Мама и папа просто счастливы. Я от имени класса выступил с прощальной речью на выпускном вечере.
Лианну это не удивило. Уже тогда Элиот был лидером.
— Отлично. А теперь еще дальше, в тот день, когда вы впервые пошли в школу. Расскажите мне об этом дне.
Элиот надул губы, словно обиженный мальчишка.
— Они сказали, что Эдварду нельзя идти со мной. А он тоже хочет в школу.
Лианна судорожно вздохнула, обменявшись многозначительным взглядом с Терманом. Ответ, который Лианне не хотелось услышать, вырисовывался более определенно. Но говорит ли Элиот о воображаемом товарище по играм, таком, какой часто в том или ином возрасте бывает у большинства детей, или же в возрасте шести лет он уже страдал психическим расстройством?
— А кто сказал, что Эдварду нельзя идти в школу?
Элиот нахмурился.
— Мама и папа. Но я все равно собираюсь взять его с собой. Мы им ничего не скажем. Ведь Эдвард тоже хочет научиться читать и писать.
Пока все еще невозможно было определить, какую роль на самом деле играл Эдвард в жизни Элиота.
— А как Эдвард относится к тому, что родители не разрешают ему ходить в школу вместе с вами?
— Это его опечалило, но он никогда не плачет.
— А вы плачете?
— Иногда. А поскольку Эдвард не может плакать, я плачу за нас обоих.
Лианна обменялась очередным взглядом с Терманом. Одна личность, которая плачет за двоих, и другая, которая никогда не плачет.
— Элиот, сейчас мы вернемся еще дальше, к тому времени, когда вам было три года и когда ваши родители погибли в автомобильной катастрофе. Я хочу, чтобы вы увидели этот момент, как будто это кино, и рассказали мне, что видите. Вы лично не будете во всем этом участвовать, не будете чувствовать боль. И как только окажетесь там, расскажете мне, что происходит.
Элиот вздрогнул, и Лианна поймала себя на том, что тоже вздрогнула. Она надеялась, что ее установка поможет Элиоту не ощутить при воспоминании о случившемся реальной боли. Если подтвердится, что именно автомобильная катастрофа вызвала раздвоение личности, то Элиоту все равно придется впоследствии испытывать боль, но сначала Лианне необходимо было побольше узнать об этой катастрофе.
— Шум, — промолвил Элиот слабым, будто детским голосом.
— Что за шум?
— Удар. Громкий. Мама кричит.
— А что еще, кроме шума?
— Мы кружимся и кружимся, но это нехорошее кружение. Оно страшное.
— Все в порядке. Вы просто наблюдаете со стороны. На самом деле вы не находитесь в машине. Она все еще продолжает переворачиваться?
