— У тебя хороший аппетит, да? — любопытным, скрипучим голосом спросил портной.
Женщина глупо, равнодушно, а потом почти блаженно заулыбалась.
Гаетано подошел к ней и схватил ее за щеку. Женщина недовольно высвободилась и, поставив миску на пол, положила руки на колени, ожидая, что будет дальше. Стефано сказал: «Не нужно отрывать ее от еды. Пойдемте».
На улице он оторопело вдохнул холодный воздух. «Когда захотите, инженер», — тотчас произнес за его спиной Гаетано.
Самым странным было вот что: стояла зима, но появились и признаки весны. Некоторые ребятишки с шарфом на шее бродили босиком. Вдоль голых полей в канавах пробивалась зелень, и миндаль протягивал к небу свои бледные ветки.
Закончились дожди, и море вновь стало нежным и светлым. Стефано, когда воздух посвежел, снова стал бродить по берегу, лениво придумывая, что о конце зимы возвестила босоногая Конча в тот день, когда вошла в магазин. Море казалось лугом, но по утрам и ночами было холодно, и Стефано все еще грелся около таза с углями. Поля превратились в затвердевшую грязь, но Стефано уже видел, как они покрываются красками и желтеют и, соединившись с летом, завершают круговорот времен. Сколько раз он увидит это здесь?
И Джаннино, следя за изменением цвета воздуха в окошке, видел, как заканчивается зима. Сколько раз придется ему это увидеть? Хотя признаки весны были быстротечны и все наперечет: облачко или травинка во дворе для прогулок, но они были определенны. Может быть, благодать весны вызовет в его памяти какое-нибудь приятное воспоминание о женщине — ведь даже если Джаннино не ощущал времен года и красок этого мира, он должен был чувствовать красоту женского лона, женского движения, шутливой непристойности… Кто знает, возможно, его Кармела недовольна, думая, что теперь он больше не сможет охотиться на перепелок.
— Дона Джаннино Каталано в марте ждет суд, он помнит о вас и передает вам привет, инженер, — сказал механик.
После того, как уехала маленькая женщина, до которой Стефано не дотронулся, хотя и пробыл с ней несколько минут наедине, чтобы не показаться невежливым по отношению к Гаетано, с ним произошло нечто, что его воображение по-детски объяснило как неясное вознаграждение Провидения. Возвратившись вечером, он нашел на своем столе в стакане букетик неизвестных ему красных цветков и рядом тарелку с жареным мясом, прикрытую другой. В комнате было подметено и прибрано. На пустом столике стоял его чемодан, забитый до краев постиранным бельем.
