— Zwei tausend drei hundert vier-und-sechzig? (Две тысячи триста шестьдесят четвертый?) — глухо переспросил он.
— Ja, ja, (Да, да.) — саркастически ответили ему. — Zwei tausend drei hundert vier-und-sechzig. Der ganze Jahr lang ist es so gewesen. (Две тысячи триста шестьдесят четвертый. И так было целый год)
Мишнофф пожал плечами. Утверждение, что так было весь год подряд, вовсе не показалось ему смешной остротой даже на немецком, а уж о переводе и говорить нечего. Он погрузился в размышления.
Германоязычный продолжал говорить, и в его голосе усиливались иронические нотки:
— Zwei tausend drei humdert vier-und-sechzig nach Hitler. Hilft das Ihnen vielleicht? Nach Hitler (Две тысячи триста шестьдесят четвертый год гитлеровской эры. Быть может, это вам поможет? Гитлеровской эры!)
— Еще как поможет! — радостно вскрикнул Мишнофф. — Es hilft! Horen Sie, bitte… (Помогает! Послушайте, пожалуйста…) — Он продолжал говорить на ломаном немецком, вкрапляя в него обрывки планетарного: — Бога ради, um Gottes willen… (Ради бога…)
Если отсчитать 2364 года от Гитлера, все равно получался другой год.
Безнадежно путаясь, он мучительно складывал немецкие слова, пытаясь объясниться.
Нахмурясь, незнакомец задумался. Он машинально поднес к подбородку руку в перчатке, чтобы по привычке погладить его или сделать похожий жест, но, наткнувшись на прозрачное стекло шлема, закрывавшее лицо, так же машинально опустил ее.
— Ich heiss George Fallenby (Меня зовут Георг Фалленби), — сказал он внезапно.
Имя, как показалось Мишноффу, было англосаксонского происхождения — даже несмотря на то что незнакомец своим произношением сильно изменил его, придав ему вид тевтонского имени.
— Guten Tag, (Добрый день.) — неловко поздоровался Мишнофф. — Ich heiss Alec Mishnoff (Меня зовут Алек Мишнофф). — Только сейчас ему вдруг открылось, что его собственное имя — славянского происхождения.
— Kommen Sie mit mir, Herr Mishnoff (Пойдемте со мной, господин Мишнофф), — проговорил Фалленби.
Вымученно улыбаясь, Мишнофф последовал за ним и негромко передал по радио:
— Все в порядке, Чинг. Все в порядке.
* * *
Вернувшись на собственно Землю, Мишнофф встретился с руководителем бюро отдела, который, можно сказать, буквально состарился на службе. Каждый его седой волосок означал успешно разрешенную проблему, которая когда-либо встречалась на его пути; а каждый выпавший волосок — предотвращенную драму. Он был осторожным человеком и никогда не поступал опрометчиво. Его глаза были все еще по-юношески ярки, а зубы — до сих пор собственные. Звали его Берг.
