После выборов пересадили избранных присяжных заседателей со скамей в зале на мягкие полукресла на некоем возвышении за барьерчиком, заменив им значки “кандидат в присяжные заседатели №…” на “присяжный заседатель №…” Сидят теперь напротив моей уютной клетки, на расстоянии буквально метров трех-четырех.
Приняли присяжные, как в общем-то, можно и было ожидать из их названия, присягу – и день первый на этом закончился».
– Что было сделано неправильно, Николай Васильевич? Почему эти люди хотели оправдать ученого? – спрашивала Галина Викентьевна сидящего в ее кабинете социального психолога ФСБ Николая Васильевича Ведрашку. Она задала свой вопрос нежным голосом, с особой интонацией, которую всегда использовала на суде, когда хотела выудить у свидетелей что-то важное для себя. Свидетели часто покупались на эту интонацию и, не ожидая подвоха, говорили то, о чем потом жалели.
Николай Васильевич попросил у уважаемой Галины Викентьевны разрешения закурить сигару. Затянувшись и распространив вокруг себя запах дорогого табака, Ведрашку начал медленно анализировать:
– Состав этой коллегии присяжных мало подходил для тех целей, которые мы поставили себе в данном процессе. Нам нужен обвинительный вердикт. Причем он должен быть убедительным. То есть единодушным. Нельзя, чтобы кто-то сомневался в виновности подсудимого. Присяжные, отобранные на первом процессе, совершенно не заточены под эту конкретную задачу. Пойдем по порядку. Обратите внимание, самой молодой заседательнице – сорок лет. Кроме того, у всех присяжных несовременные специальности. И это значит, что, воспринимая все происходящее в суде на эмоциональном уровне, они плохо поддаются рациональной обработке. Давайте попробуем понять, почему большинство присяжных хотели оправдать ученого. Можно предположить, что заседатели попали под обаяние подсудимого и его адвокатов. Второй момент, не менее важный в данном деле: подавляющая часть этих людей – пенсионеры. У них масса свободного времени, для них судебные заседания – своего рода театр, и они с удовольствием готовы туда ходить. Третье и, пожалуй, самое важное: этим людям нечего терять: карьеру делать им уже не придется, бизнеса у них нет. Следовательно, для успеха нашего предприятия, – Николай Васильевич улыбнулся, обнажив кривые зубы, – нам следует набрать коллегию, абсолютно противоположную первой. Кое-какие наметки у меня уже есть.
Тут Николай Васильевич достал из внутреннего кармана пиджака небольшой листок бумаги и протянул его Галине Викентьевне.
