Трудно было поверить, что прозрачная вода может вызвать такие изменения. В ее голубом мерцании вроде бы нет ничего угрожающего, и даже наоборот — хочется нырнуть в нее с головой.
— Я думаю, — принялась как-то Зигрид объяснять Давиду, — что ощущения будут — словно плывешь по летнему небу. А вернее, летишь — как птица.
Услышав ее, юноша, как обычно, нахмурился и отчитал Зигрид.
— Прекрати болтать глупости! — прошипел он, сдерживая гнев. — Ты же знаешь, что говорят инструкторы: океан опасен, в нем кроется одна из ловушек планеты Алмоа. Сколько солдат уже попало в этот капкан! Море поглотило их, превратив в рыб, обреченных плавать в его глубинах. Тебе бы понравилось оказаться в теле тунца?
— Здесь тунцы не водятся, — поправила его Зигрид.
— Это я так, к слову, — прервал ее Давид, — ты ведь поняла, что я хотел сказать? Думаешь, хорошо быть рыбой?
— Не знаю, — призналась девушка. — А ум остается человеческим? Интересно, продолжаешь мыслить, как землянин, или…
Давид поспешил сменить тему разговора. Вопросы подруги его пугали. Он не хотел попасть в ловушку океана и стать против воли частью морской фауны планеты Алмоа.
Так что с протечками на «Стальной акуле» не шутили. Малейшая капля воды, проникавшая снаружи, воспринималась как агрессия, и ответная реакция выглядела как военная операция.
Зигрид до сих пор помнила рассказ одного матроса, наблюдавшего за падением в воду товарища, когда подлодка причаливала к берегу.
— Нам казалось, — рассказывал тот матрос, — что мы очень умные. Мы не хотели носить резиновые гидрокомбинезоны, потому что кожа в них потела и раздражалась. Когда Свен Эрикссон упал в воду, он сначала камнем пошел ко дну. Вода словно сковала его. Да… Я видел, как он ушел под воду, он был какой-то одеревеневший, со сдвинутыми ногами. А потом, минут через десять, вынырнул, отбиваясь, словно кто-то тянул его ко дну. Но каждый раз, пытаясь высунуть голову из воды, Свен начинал задыхаться и синел. Понимаете? Он больше не мог дышать воздухом! Если бы его вытащили на палубу, он бы умер. Эрикссон пробыл в море не больше десяти минут, а уже не мог жить вне моря! Это было ужасно… Никто не знал, как ему помочь. Хуже всего, что он решил последовать за кораблем. Он плыл в кильватерной струе за кормой, а когда подплывал близко, то скреб ногтями по корпусу, умоляя нас… не знаю, о чем. Чтобы мы бросили ему спасательный круг или трос? А может, прикончили его? Членам экипажа пришлось заткнуть уши, чтобы не слышать тот проклятый скрежет по корпусу судна. А потом он начал… видоизменяться. Голова, глаза… Свен перестал быть человеком, он стал рыбой. Мы больше не смотрели в его сторону. И он не скреб по борту. Может, потому, что у него больше не было рук.
