— Ох, Аарон! Не поверят они в раскаяние теперь, когда известно о ликвидации!
— О ликвидации известно единицам среди нас. А они думают, что и вовсе никому. И не имеет значения, поверят они ей или нет. Они не захотят просто так убить немку, внучку знаменитого Гисслера. По крайней мере, я надеюсь, что они свяжутся с ним, а он, со своей стороны, сделает все…
Эстер и Аарон говорили так, словно Лизелотты вовсе не было в комнате! О ней — как об отсутствующей. Хотя, по сути дела, она была почти что отсутствующей. И она молчала — не вмешивалась в разговор, пока Аарон не обратился к ней:
— Лоттхен, ты должна встать сейчас, переодеться, расчесать волосы и пойти к коменданту. Завтра может быть поздно. У них будет слишком много дел, нужен день для подготовки. Да и твоему деду понадобится какое-то время чтобы добиться твоего освобождения.
— Я не хочу идти к коменданту. Я не хочу возвращаться к деду. Я не хочу жить без тебя, — пролепетала Лизелотта, послушно поднимаясь с постели.
От долгого бездействия ноги и руки не слушались ее, а голова кружилась.
— Оденься прилично — никаких платков сверху не накручивай. Ты должна выглядеть аккуратной немкой, — спокойно сказал Аарон, игнорируя ее слова.
— Я сейчас согрею воды, подожди. Помогу тебе вымыться, — вскочила Эстер.
— Эстер, у нас дров только на три дня! И неизвестно, где будем доставать потом. Мы не можем тратить на воду! — запротестовала Лизелотта.
— Нам не нужны дрова на три дня, Лоттхен, — тихо ответил Аарон. — Послезавтра мы умрем. Ты должна сейчас приложить все силы, чтобы спасти Михеля. Ты сможешь спасти его, только если спасешься сама. Без тебя он никому не нужен. Ты — немка. Хоть и осквернившая себя. Но ты можешь раскаяться и очиститься. Он — наполовину еврей. По крайней мере, все считают, что он еврей только наполовину… Ради тебя твой дед его примет. Но без тебя Мойше не нужен даже ему.
Эстер расчесала волосы Лизелотты, заплела их в косы и уложила корзиночкой на затылке. Затем стащила с нее одежду и долго, сильно терла губкой, время от времени окуная губку в горячую воду. Постепенно Лизелотта согрелась, онемение в теле прошло, и даже в голове прояснилось, хотя не до конца — она все еще ощущала себя отупевшей. Потом Эстер помогла ей одеться — непонятно как сохранившиеся тонкие чулки, блузка, костюм, пальто, шарфик, берет — Лизелотта уже давно так не одевалась так цивилизованно. На этом пальто даже не было нашито шестиконечной желтой звезды, которую обязаны были носить все обитатели гетто — и Лизелотта вместе с ними. Это пальто было слишком нарядное и Голда решила не портить его звездой. В гетто одежда служила лишь изначальной своей функции — защите от холода. Лизелотта старалась натянуть на себя побольше слоев одежды, лишь бы было тепло. В этой приличной одежде ей было холодно. И как-то некомфортно. Но ни Аарон, ни Эстер даже слушать не желали ее жалоб! Аарон снова повторил ей все, что она должна сказать в комендатуре. Затем заставил и ее повторить — слово в слово, как заученный урок.
