Мак снова пошел первым. Он крался по проходу между стойлами — спина согнута, шаги маленькие и быстрые, руки замерли на рукоятке пистолета. Уловив чье-то прерывистое дыхание, скользнул в опасную зону.
Бросил взгляд налево, потом направо.
Шаг за шагом исследовал стойло за стойлом.
Какое-то движение… Мак заметил его первым — боковым зрением. Человек выскочил из дальнего угла и бросился к задней двери.
— Стоять! Полиция! — рявкнул Мак, выпрямился во весь рост и прицелился.
В ту самую же секунду из темноты у него за спиной раздался голос:
— Только пошевелись — и я убью твоего приятеля.
Мак обернулся и увидел темнокожего мужчину, который держал пистолет на уровне головы Куинси. Мак принялся лихорадочно перебирать в уме возможные варианты, когда Куинси устало сказал:
— Кинкейд…
И мужчина так же уныло отозвался:
— Вот черт!
Вторник, 16.38
— Я думаю, он немного обиделся, — сказал Мак пятнадцать минут спустя. Они с Куинси вошли на каток. Помещение было холодным, пустым и гулким.
— Полагаю, скорее разозлился.
Кинкейд, разговаривавший с Роном Спектором, поднял глаза и сердито взглянул на них.
Мак замерз. Одежда его промокла, лицо было в грязи. Зубы застучали, когда он присел на металлический складной стул. Куинси выглядел не лучше. Никто не предложил им полотенце, не говоря уже о чашке горячего кофе. Мак не удивился. Он уже один раз нарушил юрисдикцию, когда расследовал дело в Виргинии. Что интересно, тогда виргинская полиция тоже была не в восторге.
Входная дверь открылась. Появился юнец в форме, тащивший за собой какого-то растрепанного парня. Мак и Куинси вскочили на ноги, а помощник шерифа выволок свою добычу в центр зала.
Мужчина в плаще защитного цвета (именно его Мак заметил в конюшне) был с ног до головы покрыт грязью. Выглядел он точь-в-точь как Мак и Куинси — а это значило, что он, судя по всему, уже какое-то время перемещался по территории ярмарки. Он переступил с ноги на ногу, моргнул и хрипло провозгласил:
— Пресса!
— Вот черт! — повторил Кинкейд. Он приблизился к незнакомцу и уставился на него.
— Кто вы?
— Адам Даничич, «Бейкерсвилл дейли сан».
— Ваши документы. — Кинкейд протянул руку.
Даничич полез в карман отсыревшего плаща, аккуратно вытащил удостоверение и протянул его сержанту.
— Итак, Адам Да-ни-чич, — Кинкейд с особенным ударением произнес фамилию репортера, — какого хрена вы делали в конюшне?
Репортер улыбнулся:
— Собирал материал.
— Господи Иисусе! Эй, никто из вас, часом, не похититель? Потому что здесь чертова уйма людей, не имеющих никакого отношения к полиции, хотя предполагается, что этим делом занимается именно она!
