— Без двадцати двух, — невозмутимо уточнило чудовище, переворачивая страницу.
— Да, это меняет дело. Спать! — приказала я, но тут он заныл:
— Ну, мамочка, ну еще пять минуточек, ну пожалуйста…
Я махнула рукой и ушла в ванную, крикнув по дороге:
— Чтобы через пять минут спал!
Ребенок пробасил мне вслед:
— Тебе Саша звонил.
— Что ты ему сказал? — поинтересовалась я, притормозив на полпути.
— Что ты на работе.
— Эх ты! Не мог сказать, что я где-нибудь развлекаюсь? — конечно, это было непедагогично, требовать от ребенка, чтобы он врал по телефону в моих интересах, но очень хотелось.
— В следующий раз скажу. Ма, а может, хватит уже Сашу гноить? Чего ты на него взъелась?
Пришлось вернуться в комнату.
— А что? Что это ты за него заступаешься?
— Да просто он нормальный. А ты к нему придираешься, — “нормальный” в устах моего ребенка имело значение превосходной степени. — И ко мне тоже придираешься, — но это он говорил не всерьез, улыбался. — Не кормишь и бьешь.
— А ходить в обносках и батрачить от зари до зари не заставляю?
— Да, как же я позабыл!
— Хрюшка! — я вернулась и стала таскать его за уши. Ребенок отбивался и хохотал. На часах была почти полночь, а нерадивая мамаша в моем лице тормошила ребенка вместо того, чтобы обеспечить ему здоровый и спокойный переход ко сну.
Наконец я оставила его в покое и поплелась на кухню убирать учиненный замордованным младенцем бардак. Уже глубокой ночью, в ванной, смывая косметику и разглядывая себя в зеркало, я решила соблазнить кого-нибудь завтра же. Интересно, кого? Шеф и Горчаков отпадают, Пилюгин женат и счастлив, с операми нашими каши не сваришь… Перебрав с десяток кандидатов, я выяснила, что остался один Стеценко. Тьфу! Ладно, будем искать.
Раздался телефонный звонок; я рванулась к трубке и стукнулась коленкой о дверь ванной. Черт! Оказалось, что травма получена напрасно, звонил всего лишь соскучившийся Горчаков.
— Слушай, как мне с Зойкой помириться?
— Ты что, один дома? — удивилась я.
— Ленка в ванне, дети спят. Ну, так как?
— Принеси ей букет цветов, встань на колени и скажи: “Дурак я, дурак, Зоенька, я тебя не стою!”.
— Идиотский совет, на хрен ей цветы? Ей на той неделе милицейский следователь приносил какой-то веник, этот веник еще не завял.
— Какая разница? Ей же приятно получить цветы от тебя, а не от какого-то милицейского следователя. Кстати, с чего бы это он ей цветочки дарил?
Горчаков заволновался.
— Елки! А я и не подумал! Ну, я ей выдам!
