Горе Зои влекло его вперед, и, когда он стоял в окружавшей его тени и смотрел, как она рыдала, ее эмоции перетекли в него, собравшись и объединившись в маленьком, тихом, скрытом месте, глубоко внутри его души. Когда Аурокс поглощал печаль Зои, чувство вины, одиночества и отчаяния, что-то зашевелилось в нем в ответ.
Это было совершенно неожиданно и абсолютно неприемлемо, но Аурокс хотел утешить Зои Редберд. Этот импульс был настолько чужд ему, что его невероятно потрясло это безотчетное движение, будто его подсознание управляло телом.
Он шагнул из темноты, в тот же миг она шевельнулась, прижав ладонь к месту в середине груди. Она заморгала, очевидно, пытаясь увидеть сквозь слезы, и ее глаза нашли его. Она выпрямила свое тело и осмотрелась, она была на грани того, чтобы убежать.
- Нет, тебе вовсе не нужно уходить, - услышал он свой голос.
- Чего тебе надо? - спросила она, затем икнула и вновь тихонько всхлипнула.
- Ничего. Я проходил мимо. Ты плакала. Я услышал.
- Я хочу побыть одна, - сказала она, вытирая своё лицо тыльной стороной ладони и хлюпая носом.
Аурокс не осознал, что он сделал потом, пока вместе с девушкой, оба не посмотрели на его руку и на бумажную салфетку, что он вытащил из кармана, чтобы предложить ей.
- Я оставлю тебя, но тебе пригодится это. - сказал он, голос его казался непреклонным и чуждым для его собственных ушей. - У тебя все лицо мокрое.
Она пристально посмотрела на салфетку перед тем, как взять её, затем взглянула на него.
- У меня сопли, когда я плачу.
Он почувствовал, как кивнул.
- Да. Так и есть.
Она вытерла лицо и высморкалась.
- Спасибо. У меня всегда нет под рукой Клинекса, когда он мне так нужен.
- Я знаю, - ответил он.
Тогда он почувствовал, что его лицо вспыхнуло, а по телу прошел холод, потому что не было абсолютно никакой причины, почему ему нужно было сказать это. У него вообще не было никакой причины говорить с этой недолеткой-врагом.
Она вновь пристально на него посмотрела, со странным выражением на лице.
- Что ты сказал?
- Что я должен идти. - Аурокс повернулся и быстро скрылся в ночи. Он ждал, что эмоции, которые она дала ему почувствовать исчезнут, как исчезали эмоции других людей после того, как он поглощал, использовал и отбрасывал их в сторону. Но часть грусти Зои осталась с ним, так же, как и ее вина и, что еще более странно - ее одиночество осталось с ним, объединяясь с глубокой, потаённой пропастью в его душе.
