И тут‑то, когда стал Дон Кихот объяснять Санчо, что странствующие рыцари «все же ели и удовлетворяли прочие естественные потребности», он открыл оруженосцу, да и нам тоже, одну фундаментальную истину, приносящую величайшее утешение тем, кто не знает, как жить при своем безумии, а состоит истина в том, что странствующие рыцари «были в конце концов такими же людьми, как и мы». Откуда можно сделать вывод, что и мы можем сделаться странствующими рыцарями, а это уже немало. «Поэтому, друг мой Санчо, пусть не огорчает тебя то, что меня радует, и не старайся обновить мир[18] и вывести странствующее рыцарство из его привычной колеи». Не старайся, бедный Санчо, обновить мир, исцеляя великодушных от безумия, не старайся вывести безумие из его привычной колеи, ибо оно так распирает ее и распрямляет, что прямолинейностью она ничуть не уступит самому разуму, так называемому здравому смыслу. Санчо ни читать, ни писать не умеет и, стало быть, не умеет разбираться и в правилах «рыцарской должности», как он выражается. И ты прав, Санчо: именно благодаря чтению и письму вошло в мир безумие.
о том, что произошло между Дон Кихотом и козопасами
Пустились они в путь и нашли радушный прием у каких‑то добросердечных козопасов, которые — Господь, верно, вознаградил их за добрые дела — пригласили обоих отужинать. Дон Кихот приглашение принял, уселся на корыте, перевернутом вверх дном, усадил по–братски Санчо рядом с собою; и вот тогда‑то, «хорошо насытив свой желудок», он взял пригоршню желудей и обратился к козопасам с этой самой речью о золотом веке, которая приводится во множестве пособий по ораторскому искусству. Но мы здесь не упражняемся в словесности и заботит нас не красота слога, а духовность — плодоносная, хотя и безмолвная. Эта пресловутая речь всего лишь одна из множества тех речей, что в ходу и в обычае, а этот минувший золотой век — тусклый отблеск будущего века, когда, по слову пророка Исайи, волк будет жить вместе с ягненком и лев, как вол, будет есть солому (Исайя. 11:6—7).
Сей образчик риторики сам по себе мало что дает для толкования. «Счастливо было то время и счастлив тот век, который древние прозвали золотым…» — и так далее. Не будем удивляться тому, что Дон Кихот прославляет былые времена. Именно видения былого побуждают нас завоевывать будущее, мы созидаем надежды из воспоминаний. Одно лишь минувшее прекрасно; смерть всему придает красоту. Когда речушка втекает в море, при встрече с бездной, что вот–вот ее поглотит, разве не вспомнится ей потаенный источник, где она взяла начало, разве не захочется ей вернуться вспять, если б оно было возможно? Уж коли погибать, то хотя бы во чреве матери–земли.
