Моя картина «Вид на Землю из космоса», если хотите, ответ на легкомысленные воззрения обеих категорий наших современников.
Здесь следует заметить, что, несмотря на достоверные описания Гагарина, Вейнгард, с мужеством настоящего художника, изобразил Землю не голубой и мерцающей, а зеленой, лучащейся, манящей. Возможно, я зайду слишком далеко, если скажу, что в его Земле было что-то от спелого яблока, которое так и тянет надкусить. Это, надо думать, и принесло ему успех у многих посетителей выставки, ибо любой нормальный человек взирает на свою планету с уверенностью, что своими упорными трудами и исследованиями в конце концов одолеет все грозящие ей катастрофы.
Тут мое интервью с Вейнгардом полагалось бы закончить, если бы я действовал согласно указаниям редактора еженедельника. Это было бы как раз то, что нужно, более или менее доходчиво и не слишком затруднительно для читателя.
После беседы с Вейнгардом, за которую я был ему искренне благодарен, я не ушел, а принялся осматривать его ателье. Подстегиваемый журналистским любопытством, я обнаружил маленькую картину, размером приблизительно двадцать на тридцать сантиметров. Я, наверно, прошел бы мимо этой картинки, но на нее вдруг упал солнечный луч, пробившийся сквозь полуслепое верхнее окно, и она засияла среди других полотен.
Вейнгард, видя, как я ею заинтересовался, заметил, что по силе выразительности она не уступает его космической картине, и рассказал мне следующее.
«Вскоре после большой художественной выставки я отправился в районный город, где должна была открыться выставка моих работ. Мой путь лежал через городок, немало значивший для меня в юные годы.
Когда после войны я получил возможность развивать свой талант, я уже не был ни сорвиголовой, ни рассерженным молодым человеком. Я много работал, искал свои средства художественного выражения, пробовал, экспериментировал, сжигал неудачное, мучился сомнениями, но не отчаивался и все начинал сначала. О городке, где протекло мое детство и юность, я вспоминал не слишком часто. Он отошел в страну прошлого. Но тут, когда я проезжал через него, воспоминания нахлынули на меня сильнее, чем я мог ожидать, и мне показалось, что они остановили мой „вартбург“, показалась, что у меня откуда-то вдруг появилось время, чтобы осмотреться в этом городке, но кто может дать тебе время, кроме тебя самого? Я поставил свою машину и пошел бродить по улицам.
Вряд ли можно было предположить, что в этом городишке я встречу кого-нибудь из времен моей юности. Когда я его покидал, эпоха, как говорится, была политически безотрадной, я попал в тюрьму, сидел в лагере, чистая случайность, что я выжил. Население городка, надо думать, обновилось, особенно в послевоенные годы, когда люди по всей стране снимались с насиженных мест.
