и носителем которой в романе «Погонщик волов» был маленький Лопе.
Язык его произведений близок крестьянской речи, образность — народному мышлению. Некоторых читателей его книг, начиная с «Погонщика волов», напугала «грубость» и «откровенность» описаний. Это мнение могло родиться только у тех, кто привык к «дистиллированной», «очищенной» от реальности литературе. Он вовсе не сторонник эпатирования читателей грубостью, никогда не играет в «натуральность», не бывает склонен к «жесткой» манере письма; но его книги свободны от жеманства и ложной утонченности, он враг умолчаний в большом и в малом. Штритматтер-писатель идет от жизни, но он и философ, постоянно задумывающийся над смыслом жизни. Все эти элементы, подчас в противоречивом единстве, и составляют неповторимость его стиля.
Конечно, многое будет еще меняться и совершенствоваться в манере Эрвина Штритматтера, и он сам не раз будет говорить об этом; в частности, будет заметно усиливаться аналитическая функция «наивной точки зрения», позволяющей «привычное» увидеть в неожиданном, «свежем» ракурсе. Но все же общее впечатление останется неизменным. Как бы он ни менялся, по двум-трем фразам его можно узнать в каждом романе.
Годы вступления Эрвина Штритматтера в литературу были освещены его дружбой с Брехтом. История этой дружбы поучительна. Брехт заинтересовался небольшой пьесой о проблемах и конфликтах новой действительности, которую Эрвин Штритматтер написал для любительского театра в дни Третьего фестиваля молодежи и студентов в Берлине. Пьеса не была поставлена, но Ганс Мархвица, старший друг Эрвина Штритматтера (Мархвицу он называет «вторым отцом»), обратил на нее внимание Брехта, и тот уговорил молодого писателя не отказываться от своего замысла. Это привело к длительной совместной работе, которая завершилась постановкой в 1953 году пьесы «Кацграбен» на сцене брехтовского театра «Берлинер ансамбль».
Знакомство с Эрвином Штритматтером и работа над пьесой имели немалое значение и для самого Брехта. В эти годы, вскоре после своего возвращения на освобожденную родину, Брехт остро интересовался проблемой нового героя (сохранился сделанный им драматический набросок, посвященный Гансу Гарбе, известному в ГДР герою труда); занимала его и проблема нового зрителя, к которому он обращался теперь со сцены театра «Берлинер ансамбль». Во время репетиций пьесы Брехт вел записи, которые были опубликованы под названием «Заметки к „Кацграбену“»; они представляют собой важный документ литературной и театральной жизни ГДР и свидетельствуют о том, что Брехт в ходе работы пришел к новым взглядам на принципы воплощения современной темы в искусстве.
