— Вольно! — с поощрительной улыбкой сказал Гиллебранд и, наконец, оставил их одних.
Юрген попытался припомнить, кто маячил поблизости, когда он разговаривал с фрау Клаудией.
— Прекрасный ответ, Юрген, — тихо сказал подошедший Зальм, — я неоднократно оказывался в похожих ситуациях, но мне никогда не удавалось выпутаться так убедительно, быстро и, не побоюсь этого слова, изящно. Я возьму это на вооружение.
Зальма сменил Лаковски.
— Это был не польский, — проговорил он еще тише, чем Зальм, — будь осторожнее.
«Если не Лаковски, тогда…» — Юрген нацелил взгляд на Кинцеля,
— Это не я! — воскликнул тот.
— Ты был не прав, дорогой, — мягко сказал Вайнхольд.
— Это был мой долг, — сказал Кинцель.
— Ты должен был предупредить Юргена, что намереваешься доложить начальству об услышанном разговоре. А так вышло не по–товарищески, — с легкой укоризной сказал Вайнхольд.
— Это был мой долг! — упрямо повторил Кинцель.
— Бывают ситуации, когда человеческие чувства выше служебного долга.
Фраза не встретила понимания, лишь возмущенный ропот. Если кто–то и был согласен с ней, то никак не выразил этого.
— Одна эта мысль нанесла боеспособности подразделения больший урон, чем все ваши инвективы, — сказал фон Клеффель, обращаясь к Зальму.
— Согласен, — ответил тот. — Каков ваш вердикт? Расстрелять перед строем?
— Как минимум! Как вы думаете, Зальм, должны ли мы предупредить об этом подсудимого заранее? А то выйдет не по–товарищески, вы не находите?
Все поняли, что это шутка. Дружный смех разрядил ситуацию.
— Все, Эрих, забыли, — сказал Юрген, обращаясь к Кинцелю.
— Забыли, — эхом отозвался Лаковски.
Das war eine Hauptkampflinie
Это был передний край. Между ними и иванами была лишь полоса ничейной земли, которую иваны упорно продолжали считать своей. Об этом они намеревались в ближайшее время поспорить, по–мужски, всеми наличными огневыми средствами.
Они сидели на взгорке и обозревали окрестности. Отсюда, сверху, их собственные позиции были как на ладони. Они были даже по–своему красивы строгой расчерченностью линий, симметрией, выверенностью пропорций, равномерностью наполнения, живописностью маскировки. Две зигзагообразные линии траншей, ходы сообщения между ними и другие ходы, как протуберанцы устремляющиеся к выдвинутым далеко вперед гнездам наблюдателей и сторожевым пунктам. Полусферы пулеметных гнезд, кубики дотов, приземистые выступы мощных перекрытий блиндажей, утопленных на девяносто процентов в земле, как айсберги в океане. Неужели это они сделали все за какой–то месяц?
