— Имя? — спросил он.
— Юрген Вольф, — ответил Юрген.
— Name? — одновременно с ним произнес сержант.
«Черт подери! — воскликнул про себя Юрген. — Подумал, называется».
Майор не заметил оплошности. Сержант же был занят вписыванием имени в протокол допроса.
— Рядовой? — сказал майор.
— Soldat? — сержант добавил вопросительной интонации.
«Ein, zwei, drei», — отсчитал про себя Юрген и ответил:
— Mannschaften.
— Рядовой состав, — перевел сержант. Так дальше и протекал допрос.
— Часть? — спросил майор.
— Пятьсот семидесятый испытательный батальон, — не стал запираться Юрген.
— Что такое испытательный?
— Himmelfahrtskommando,[3] — ответил Юрген и пояснил: — Strafbataillon.
Тут майору даже перевода не потребовалось.
— У вас тоже есть! — оживился он. — Состав? Проштрафившиеся военнослужащие?
— Есть и такие. Я не такой. Я в тюрьме сидел. Рабочий.
— Противник нацизма? — Майор Яхвин все больше воодушевлялся. — Коммунист?
Противник ли он нацизма? Юрген никогда не задумывался над этим. Вернее, он никогда не ставил перед собой этот вопрос в такой прямолинейной простоте. Да, он не заходился криками восторга на нацистских парадах, не вопил истошно «Хайль Гитлер!», ему претила навязчивая нацистская пропаганда и он ненавидел гестапо, отобравшее у него отца и высосавшее все жизненные силы из матери. Но он не был противником этой системы, ведь противник — этот тот, кто борется против, так он понимал это слово. А он не боролся. Он просто жил внутри этой системы, жил наособь, он — сам по себе, нацисты — сами по себе. Жил как миллионы других немцев, которым судьба определила Германию конца тридцатых — начала сороковых годов двадцатого века как место и время жизни и которые отнюдь не сетовали ни на это место, ни на это время, а многие так и наслаждались этой жизнью, полагая, что она намного лучше, чем за двадцать лет до этого. По крайней мере, полагали до прошлой зимы.
— Нет, — ответил Юрген на первый вопрос и сразу на второй: — Не коммунист.
— Социал–демократ? — поскучнел Яхвин.
— Nein, Rowdy, Raufbold,[4] — ответил Юрген.
— Bandit? — уточнил переводчик, неуверенный в значении услышанных слов.
— У нас своих бандитов хватает, — скривился майор.
Пленный потерял для него всякий интерес, он был не по его части. Но Яхвин все же задал Юргену положенные вопросы о численности батальона, подчинении, перемещениях, командирах, вооружении, настроении военнослужащих. И хотя майор был ему неприятен, Юрген не стал напускать туману, честно отвечая на все вопросы. Но результат был тот же, то есть никакой. Ведь Юрген последние недели и месяцы провел именно что как в тумане, ничего не замечая вокруг, и теперь он выплеснул этот туман на майора. Тот побарахтался в нем некоторое время и, не нарыв ничего путного, поспешил выбраться на свежий воздух.
