— Все были в Париже, и все вернулись! — Андрюха снова качнул кольцо. — Здесь же все по-другому. Легенды здесь живы, значит, какая-то из них не завершилась. Эдик не с Хельгой.
Андрюха снова качнул перстень, потом нагнулся и подышал на него. Красный камень покрылся влагой.
— Это не математика. Это женская логика. — Василевский выпрямился. — Что тебе крикнула Ленка, когда ты ей рассказал о спасении Ким?
— Что мы это сделали зря, что Танька не хотела, чтобы ее спасал ты.
— Отлично! — щелкнул пальцами Андрюха. — Мы с тобой понимаем, что сделали все правильно. Но девчонкам не это было нужно. Им главное не спасенная жизнь, а кто их спас. Поэтому они обиделись. Женская логика. Заметь, даже спасибо не сказали.
Андрюха внимательно посмотрел в глаза приятелю. Тот медленно кивнул, пытаясь уложить это странное утверждение в свои математические таблицы сознания.
— Эдик попадает в ту же ловушку, что и мы, — начал объяснять Андрюха. — У него есть кольцо, способное перевернуть мир. А Хельге это не нужно. Ей нужно, чтобы он выполнил обещание. Вместе. Навсегда. На эту тему они ссорятся. Поэтому проклятье и не может быть завершено. Поэтому город, что еще не разрушен и по которому гулял рыцарь ордена розенкрейцеров, еще существует. А вместе с ним и вся их прорва оживших легенд.
— Положил бы ты это кольцо туда, откуда взял, — неожиданно произнес Вадим. — За нами по пятам и так уже черт бегает.
— А это из другой сказки.
— Из этой! — с жаром начал говорить Бокштейн. — Думаешь, почему все это произошло? Пока легенды живы, жив и город. А если появляются новые легенды, то это жизнь по двойному тарифу. Из последнего у них, кажется, только история пацанов, что пытались пройти по подземному переходу. Это было лет пятьдесят назад. И вот им понадобилась новая кровь. Новая легенда. В путеводителе было сказано: «Вы полюбите город и станете сюда возвращаться вновь и вновь…» Они нас обыграли. Мы почти выбрались, пока ты не завис с этим кольцом.
— О! Мальчики пришли!
Андрюха тут же спрятал добычу в карман и вгрызся в остывший тост.
Натки стояли в дверном проеме. Никольская мрачно сложила руки на груди, Михеева улыбалась, с прищуром глядя на засуетившегося Василевского.
— Это вы пришли, а не мы пришли, — роняя изо рта крошки, отозвался Василевский. Аппетит у него сразу пропал. Он потянул со стола хлеб, сунул в карман. Когда-нибудь пригодится.
— Где же вы были? — хмыкнула Михеева.
— Вы где были? — Василевский даже не пытался изобразить приветливость на лице.
