— Но ты не можешь так думать!
— Почему нет?
Ее глаза словно требовали: «Ну давай, скажи что-то хорошее», но ничего путного Хью в голову не приходило. По крайней мере ничего связного.
Она подошла к одной из скамеек и села. Села и замерла, нахмурив брови. То, что она знала о Хью, и то, что он сказал, не очень-то сочеталось друг с другом, но зато ясно показывало, как он решил прожить свою жизнь.
Хью сел рядом.
— У тебя расстроенный вид.
— Мне грустно, — сказала Эми с вымученной улыбкой.
— Не грусти. На Келли приятно смотреть, но сама она интересуется только моими деньгами.
— То, что ты говоришь, ужасно! Зачем же встречаться с кем-то, о ком ты думаешь так низко?
— Так безопаснее.
— Чем что?
— Чем что-то другое. — Хью остановился и бросил пустой бумажный пакетик в мусорную урну. — Любовь стесняет, ограничивает. Когда я смотрю на якобы счастливые семейные пары, у меня возникают сомнения. Возьмем, к примеру, Ричарда — сделал из себя дурака.
Эми выбросила остатки чипсов.
— Но ведь не у всех так.
— Согласен, не у всех. У некоторых еще хуже.
Эми посмотрела на Хью с любопытством. Похоже, он совсем не таков, каким предстает перед людьми. Он на что-то или кого-то сердит, непонятно почему. Ей самой не повезло, это правда, с ее-то родителями, которые ругались беспрерывно. Но у Хью отец и мать любили друг друга…
— Ну и во что ты тогда веришь?
— В страсть. — Он пожал плечами. — Во взаимную страсть. Только не в любовь.
Резкое заявление. Эми стало грустно. Что могло случиться с Хью, если он так считает? Неужели ему не хочется, чтобы его любили, чтобы у него были дети, семья?
— Даже после всего, что я видела… ну… у мамы с папой… я все равно верю, что когда-нибудь выйду замуж и буду счастлива.
— Даю руку на отсечение, ты и в добрых фей тоже веришь. — Хью подошел к перилам и стал смотреть на реку.
Эми пропустила шедшую мимо говорливую группу японских туристов и подошла к нему. Железные поручни холодили пальцы.
— Я ни за что не хочу, чтобы мои дети испытали то, что довелось испытать мне. — Эми помедлила, не зная, продолжать или нет. Она ни с кем еще не говорила о себе, это было слишком личное. Мама была бы этим недовольна, она была очень замкнутым человеком.
Хью повернулся и провел рукой по ее щеке.
— Трудно говорить?
Глаза его смотрели задумчиво, с сочувствием.
— Ты, наверное, знаешь про моего дедушку, отца моей матери, который все время ходил налево? — заговорила Эми, собравшись с духом. Он мотнул головой: мол, не знаю. — Думаешь, после этого ее что-то остановило, когда она встретила моего отца? Ничуть не бывало! И все пошло по новой. Она не могла перевоспитать его точно так же, как бабушка не могла заставить измениться своего мужа. И кончилось все тем, что он бросил нас. Бросил маму, — поправилась Эми.
