— Вы так разоритесь!
— Ничего, ничего. Держусь ведь тридцать с лишком лет. Сначала они продают за бесценок книги, потом начинают их потихоньку покупать. Сейчас трудные времена.
— А когда-нибудь они были легче?
Мар Меир задумчиво смотрит в окно, где возле вынесенного на улицу прилавка остановилась пара: полная женщина средних лет под кокетливым китайским зонтом и молодой британский офицер, перетянутый ремнем с портупеей.
— Вот видите, — говорит мар Меир, — с одной стороны у него кобура, с другой — дама. Всему свое место.
Герда знает эту женщину. Почти каждый день встречает ее на улице Невиим. Она живет вместе с братом и сестрой в арабском особняке. А Герда ютится через два дома, в маленькой пристройке, притулившейся у стены в глубине двора.
— У нее брат занимает какой-то пост в Еврейском агентстве[3], — говорит она, разглядывая парочку (те не видят ее сквозь темную патину окна, отражающую свет): двумя белыми пальцами дама касается обложки книги, пальцы замирают, дама слегка склоняет голову, прислушиваясь к словам офицера, тонкие брови приподымаются, губы складываются в полуулыбку, пальцы снова касаются обложки…
— Знаю. Они приехали из Киева лет десять назад. Вместе с родителями. Отец был большой фабрикант. Вот они и купили дом. Тогда можно было недорого купить дом. Только зачем его покупать? Родители умирают, дети уходят.
Эти двое отошли от прилавка. Взяла его под руку. Разумеется, книги им не нужны.
— Родители умирают, но дети остаются! Одним — все, другим ничего! Это несправедливо! Мы создадим государство, в котором все будут равны!
— Я устал от этих глупостей. Люди по природе своей неравны. Их нельзя сделать равными.
Перешли улицу, исчезли в проулке… Куда они идут? К ней домой или к нему?
— Разберите, пожалуйста, те книги, что в дальнем углу, справа. Вы знаете, художественная литература, научная, детская…
— Но места нет!
— Для книг место всегда найдется. Вот увидите.
Она все стоит, опустив руки, глядя им вслед.
— Мар Меир, можно я пойду домой? Я плохо себя чувствую.
— А! Конечно, — говорит мар Меир, — конечно.
На улице она сворачивает в проулок, (здесь несколько минут назад шли эти двое), проходит вдоль серого здания управления полиции и православного собора — кресты сверкают на солнце, несколько богомолок в платках сидят на ступенях у входа. Рядом в узком проулке, ведущем к Невиим — ресторанчик Стенли. По вечерам здесь полно народу, танго поет в душной полутьме. Стенли снимает квартиру на первом этаже дома, что рядом с особняком этой накрашенной молодящейся толстухи. У него — крикливая, всегда недовольная жена. Когда они ругаются, слышит вся улица. Герда выходит на Невиим, идет мимо йеменской фалафельной на углу, мимо дома, где живет Стенли, и апартаментов этой красотки. У железных, покрытых синей краской ворот с вознесенным над ними крестом, останавливается; приоткрывает их, входит во двор…
