Так же характерно, что крупный и сильный Володя и в свои «почти сорок» оставался для всех Володькой. Если займет когда-нибудь место Акимыча, будет «Николаичем» — фамильярно и вместе с тем уважительно, интимно и патриархально — но уже для другого поколения. Для сверстников в России не полагается уважения, так он и будет уменьшительно — Володькой.
Почему Андрей стал Андрюхой, а все же не Андрюшкой, это совершенно непонятно. Быть может, за свой смурной характер. Понятнее, почему Коля стал Кольшей — родом с Урала, он сам называл себя «на ша» — так полагалось в местах, где он вырос.
Акимыч казался маленьким рядом с тремя рослыми, сильными мужиками. Рыхлый, могучий Володька мало походил на ставшего полнеть Андрюху, массивный Андрюха — на в зрелости гибкого горбоносого Кольшу. Общее было — обветренные смуглые лица с глубокими, не по годам, морщинами — лица лесовиков. Общее было в выражении глаз — быстрых, мгновенно ощупывавших все, что попадалось на дороге мужикам. В умных глазах всех четверых, живших словно бы помимо остальной их жизни, как бы сами по себе, порой мелькало какое-то странное выражение. Такие глаза бывают у людей, всю жизнь прожившие в лесной глуши, почти не видя других людей. У тех, кто плохо двигается по мостовым, и очень хорошо — по горным склонам.
И двигались они одинаково — уверенно, широкими шагами, и в то же время осторожно. У всех двустволки крупного калибра, висят на плече (а правая рука лежит, покачиваясь, на замке). Есть разные способы носить ружье, в этой компании прижилась именно такая. Только у Кольши карабин. Андрюха смеялся над другом, что в ствол его карабина можно сбросить картофелину…
— Если маленькая, и очистить хорошо, — поддерживал шутку сам Кольша.
Маралов карабина не одобрял:
— Что толку палить за триста метров? В лесу за триста метров и не видно ничего… Начальная скорость пули велика очень. Пробивает насквозь, это не дело, такая пуля зверя не останавливает. Вот двустволка — пуля из нее бьет мощно, еще внутри разворачивается, это дело…
Кольша отмалчивался, Маралов не настаивал. Он знал, что только лишь начальник Кольши, а его вожак, его старейшина — Акимыч, и против карабина он ничего не говорил.
Четверо мужиков двигались через лес, быстро, бесшумно, надежно. Трое людей, достигших вершины зрелости, мужского «ахме», и начавший стареть руководитель — это был прекрасный коллектив. Прекрасный не для охоты в уединенных избушках — там такой коллектив и не нужен, но идеальный вот так, если нужно выполнять какую-то задачу. Например, когда исчезли Ваня и Сергей Хохловы и их городской приятель; ушли и не вышли из лесу в сроки. Не случайно именно эту четверку просил о помощи Василий Михайлович Хохлов: мол, если бы не обезножил, сам пошел бы искать сыновей, а так помогите, три дня как должны были спуститься!
