- У одного прострелено лёгкое, а у другого газовая гангрена, - шёпотом сказал Костя. - Если завтра ночью не вывезти - умрут.
Раненые, видимо, знали о моём прилёте. Их воспалённые глаза смотрели на меня с такой надеждой, что я решился и сказал Косте:
- Давай попробуем. Буду взлетать не на обычном тросе в 120 метров длиной, а на коротком, десятиметровом.
По радио мы связались с командованием. Получив разрешение, я попросил прислать лётчика старшину Желютова. Отличный пилот, он имел большой опыт буксировки планеров. До прибытия самолёта я ещё раз тщательно осмотрел аэродром, установил направление взлёта и лёг спать.
Самолёт-буксировщик прибыл точно в назначенное время. Желютов зарулил на старт и, не выключая моторов, вышел из кабины. Не тратя времени, я сразу рассказал ему об условиях взлёта, показал аэродром. Потом мы установили планер за самолётом, закрепили трос и стали с нетерпением ждать, когда принесут раненых. Следовало спешить: могли появиться немецкие бомбардировщики - ведь с нашим прилётом партизаны себя несколько демаскировали.
Наконец раненых принесли и бережно поместили в кабину. Я снял свой парашют и отдал его Косте Сидякину. Раненые должны были знать, что пилот не покинет их в критическую минуту, что он разделит их судьбу до конца. Потом я занял своё место и взялся за штурвал.
Картину этого ночного взлёта с партизанского аэродрома я не забуду никогда. Прямо перед собой я видел хвостовое оперение самолёта-буксировщика. В багровом свете стартовых костров его вращающиеся винты были как два больших красноватых диска. Возле левого крыла планера стояли Костя Сидякин и несколько партизанских командиров с выражением напряжённого ожидания на лицах. За ними - тёмные фигуры бойцов, едва освещаемые кострами.
«Прямо-таки кадр из приключенческого фильма», - мелькнула мысль. Желютов дал моторам полный газ, и я уже ни о чём не думал, кроме взлёта. Он мог быть удачным, только если мы наберём достаточную скорость до конца короткой взлётной полосы. Границей ей были воронки от бомб.
Я напряжённо следил за буксировщиком. Казалось, он двигался чересчур медленно. Мысленно я представлял себе расстояние, которое оставалось до разбега. Оно уменьшается быстрее, чем нарастает скорость. Конец аэродрома. Желютов, а вместе с ним и я отрываем машины от земли. Вижу, как его самолёт на какую-то долю секунды зависает в воздухе, готовый рухнуть на землю, но потом, словно передумав, начинает набирать высоту. Взлёт прошёл благополучно. Я облегчённо вздохнул и почувствовал, как из-под шлема по лицу катятся холодные капельки пота.
