— Не успел, — сознался Федор, холодея сердцем и душой. — Я думал…
— Теперь уже не имеет значения, что вы думали. Но в следующий раз так ошибаться я вам не советую. Мне не понравилось подобное обращение со мной.
Он опять потер шею и откашлялся.
— Простите, — виновато произнес Федор. — Вы полагаете, будет следующий раз?
— Глядя на этот нож, я совершенно определенно могу сказать, что наш ночной гость имеет к вам личные претензии. На обычную охоту за кошельками с таким не отправляются.
Попутчик смотрел на Федора пристально, будто искал на нем малейшее чернильное пятно.
— Евгений Петрович.
Он протянул руку.
— Федор Михалыч, — ответил Федор.
— Надеюсь, не Достоевский? — серьезно спросил попутчик.
— Пока только Шергин, — еще серьезнее сказал Федор, натягивая брюки. — Направляюсь на Алтай по личным делам.
— Ирония судьбы, — со странным выражением произнес бородач. — Ну надо же.
— Что вы видите в этом ироничного? — поинтересовался Федор.
— Ну… я еду туда же и по тем же делам. Хотя вы правы. Наверное, в этом следует видеть не иронию, а… — Он замолчал, глядя в окно, где нежно розовел рассвет, ползли вверх-вниз провода, и дорожные столбы, как стойкие оловянные солдатики, несли свою вечную вахту.
— Самолетом, конечно, быстрее, — продолжил через минуту попутчик, сменив тему, — но печальная статистика, увы, не внушает доверия. Что-то вы бледны и вялы, Федор Михалыч, после неудачного освежевания. Не составить ли нам компанию?
Бородач после ночной стычки, напротив, демонстрировал румяный вид и душевную бодрость словно хорошо размялся на утренней гимнастике. Федор подумал, что ему немногим за тридцать, а по роду занятий он торговый агент какого-нибудь мыльно-пильного завода средней полосы России. Однако некоторые его слова и интонации не вполне убедительно вписывались в эту простую схему. Федор решил вести себя осмотрительно и по возможности отстраненно.
Однако от коньяка, запасенного в дорогу попутчиком, он отказываться не стал. Лишь подумал, что путь к Золотым горам только начался, а его уже пытались убить тем же способом, каким он угрожал звонившей по телефону девке. Здесь ему пришло в голову, что это может быть месть которой-нибудь из брошенных им девиц. Ведь раздобыть медвежью голову и нацепить на себя не составляет труда. За ним могли следить и в церкви и таким образом узнать о его решении ехать в Золотые горы. Ну а присниться могло и вовсе что угодно.
Соображение о разбитом женском сердце неожиданно развлекло Федора. Вряд ли теперь, рассудил он, стоит ожидать следующего покушения на его жизнь, если тот уродливый коротышка, по описанию попутчика, спрыгнул с поезда.
