Лакей повернулся и ушел. В его движениях и манерах сквозило врожденное высокомерие. Возникшие было подозрения в нарочитости тут же показались Эйлин надуманными и безосновательными. С возрастающим интересом она смотрела ему вслед. Дверь, ведущая из фойе в огромную гостиную, была открыта. Гостиная располагалась по ширине всего здания. Французские окна выходили на просторную террасу. С одной стороны открывался вид на город в розовом сумраке вечернего неба, с другой — захватывало дух от шумевшего внизу океана. Эйлин была так очарована зрелищем, что не слышала, как открылись двери лифта. Мягкий, полуироничный, дружелюбный мужской голос раздался неожиданно прямо над ухом. Эйлин отшатнулась и с перепугу вскрикнула.
— Простите, я напугал вас? — Взгляд темных глаз скользнул по ней с очевидным интересом. — Я Дэйл Кеннеди. Мы незнакомы?
— Нет, что вы, — быстро ответила Эйлин. — Я новая сиделка Чери.
— О нет! Только не это. — Он удивленно заморгал. — Что вы сделали плохого, если вам подложили такую свинью?
— Что вы! Я не верю, что бедное животное может действительно быть таким ужасным!
— Значит, вы с этим животным еще не встречались. — То был не вопрос, а констатация очевидного факта. — Уверяю вас, это, несомненно, самое гадкое и противное из всех животных, когда-либо появлявшихся на свет. Вы пожалеете о том, что встретились, милая девушка.
Дверь, которая, очевидно, вела в комнаты для прислуги, открылась, и появился дворецкий, ведя на поводке великолепного французского пуделя, черного как уголь и ухоженного как принц. Прическа и рисунок стрижки были выполнены с неповторимым изяществом, но Эйлин с ужасом увидела, что шею собаки обвивает красный бант и такой же бант, чуть меньшего размера, завязан на кончике хвоста.
— Чери, мисс, — произнес дворецкий с каким-то странным сомнением в голосе, бросая на псину холодный, полный неприязни взгляд. Собака ответила ему тем же, и взгляд ее был так выразителен, что Эйлин чуть не прыснула со смеху, хоть и испытывала жалость к собаке, столь нелюбимой и поносимой всеми окружающими.
— Привет, Чери, — ласково произнесла Эйлин, наклоняясь и протягивая животному руку в знак дружбы. Пришлось немного подождать, пока подозрения пуделихи насчет враждебности ее намерений полностью рассеялись и та осторожно решилась понюхать протянутую руку незнакомки. — Что ж, теперь мы друзья, правда, Чери?
Собачонка подсеменила чуть ближе и уставилась на Эйлин снизу вверх, в то время как дворецкий с явным удовольствием, даже облегчением, отпустил поводок.
