Их путь закончился в просторном зале. Из-за размеров и новаторской мебели он напоминал зачарованный лес. Из темных колонн с бугристой поверхностью вырастали светящиеся цветки-бра из кованого железа и венецианского стекла. Диваны перетекали в пол, а посреди зеленого ковра то и дело обнаруживались впадины, заполненные водой. Девушки в купальниках сидели в этих странных бассейнах, потягивая коктейли и улыбаясь серьезным усталым мужчинам.
Хриплым шепотом водитель отдавал приказания - кому в каком секторе зала остановиться. Сектанту достался один из угловых, особенно укромных участков. Пользуясь этим обстоятельством, парочка в складках пушистого ковра свилась в одно подергивающееся существо, которое, извиваясь, пытается выползти из остатков одежды. Когда Сектант подошел к стойке капельницы, так некстати стоявшей прямо рядом с ними, любовники уставились на него.
Он - молодой, загорелый с красивым мускулистым торсом и светлыми волосами до плеч. Видимо, актер или певец. Она - уверенная леди с хищным лицом, лет на десять старше своего партнера.
- Пожалуйста, извините. Я только возьму капельницу и отойду.
- Погоди, - женщина встала, одернув узкое вечернее платье. - Ты из партии заказанных биореакторов, так?
- Да.
- Прекрасно, выполняй свою работу. Мы не против небольшой дозы нано-секса, верно, дорогой?
Парень заурчал, покрывая ее шею поцелуями.
Сектант слабо улыбнулся и закатал рукав на левой руке:
- Конечно, сейчас я поставлю матрицу. Но должен заметить, что старый способ заниматься сексом все-таки лучше...
Женщина фыркнула:
- Чем это? Матричный секс куда лучше настоящего. Во-первых, можно смоделировать любую ситуацию. Во-вторых, никакой опасности заразиться СПИДом или забеременеть. В-третьих, от него никогда не будет по-настоящему больно.
- Верно, - пробормотал Сектант, возясь с катетером, - по-настоящему больно бывает от настоящего...
- В общем, сделай для меня его где-нибудь на природе, а для него меня.
- Хорошо.
Рядом с капельницей в лотке со спиртом лежал ланцет. Сектант взял его, расстегнул рубашку и сделал аккуратный разрез поверх полузатянувшейся раны на груди.
Он закрыл глаза.
Белый мрамор, мертвый, как обглоданная кость, холодный даже под палящим солнцем. Руины утопают в зелени. Вьюнок обнимает полуразрушенные колонны, его нежно-лиловые цветы трепещут на ветру. Молодое дерево пробило себе путь в мраморной кладке. Оно все покрыто красно-золотистыми соцветиями размером с арбуз, оно источает свежий и сладкий запах. Двое лежат в его тени, на гладких мраморных плитах. Они - торжествующая, бурная и яростная жизнь среди этих мертвых руин. И когда мужчина касается женщины, лепестки начинают опадать, кружатся в воздухе, невесомыми касаниями гладят кожу. Воздух пронизан ароматом, золотая пыльца оседает на сокращающиеся в любовной истоме тела...
