- Счастье - это выброс эндорфинов.
Они оба расхохотались.
- Черт с тобой, пусть будет двадцать!
4. Рефлексия
Окна были плотно закрыты алюминиевыми жалюзи, продолговатая лампа на потолке заливала тесное помещение неестественно белым, холодным светом. На кухонном столе лежали ампулы от "Войда". Восемнадцать были аккуратно уложены в матерчатые кармашки держателя - как патроны в пулеметной ленте. Две, уже разбитые и опустошенные валялись на бумажном полотенце. Пристроенный на микроволновке ноутбук выдавал длинные таблицы цифр, котенок-магнит на холодильнике держал лист с рукописными формулами и схемами. Над плитой шумно работала вытяжка, хотя запах эфира уже почти улетучился. Табло электронных часов показывало три. Ночи.
Термит сидел на полу с закрытыми глазами. Под веками пульсировали огненные круги - давно пора бы отдохнуть. Но сначала нужно было позвонить Котову. Успокоить его и направить в нужном направлении. Все это обтекаемыми, зашифрованными фразами, чтобы робот в центре связи невзначай не вычленил из разговора информацию об их преступлении.
Двигаться было лень, но Термит все же подполз к столу и взял с него телефон. Экран раздражающе ярко светился. Несколько мгновений посидев в прострации, Термит полез в список имен.
Первым там стояло имя - Анна.
Термит беззвучно, одними губами повторил эти два простых зеркальных слога. Ан-на.
Вдруг неудержимо захотелось нажать на кнопку вызова. Он бы дождался, пока она поднимет трубку, и сказал, нарочито грубо: "привет, это я, я хочу, чтобы мы провели сегодняшнюю ночь в одной постели". И она бы ответила: "иди к дьяволу, Термит". Или "ну ладно, приезжай". И если б она выбрала второе, у него не хватило бы сил переться через весь город.
Анна... Анна, как и он, никогда не клала сахар в кофе. Анна выбирала духи с горькой ноткой, будь то свежая горечь лайма, или пряная - корицы, или чуть едкая - дыма. Она подводила глаза черным и предпочитала крепкие напитки шампанскому. Она обладала умением беззвучно подкрадываться, даже ступая на шпильках по асфальту.
Термит никогда не испытывал к ней любви. Чаще всего она вызывала в нем страсть, иногда - нежность. Но никогда - желание обладать или принадлежать.
Они встретились холодной мартовской ночью в шумном баре. Здесь продавали дешевый алкоголь и громко запускали музыку, поэтому заведение было любимым местом молодежи. Все толпились в тесном зале, кто-то танцевал, кто-то пил, кто-то пытался разговаривать, перекрикивая гроул певца на записи. Волей-неволей люди проникали в личное пространство, почти кожа к коже, дыхание к дыханию.
