Сам момент создания комментариев превращается в точку соприкосновения небесного мудреца — личности запредельной, потаённой, вечно неданной, но извечно живущей, — и человека-комментатора. Он не просто комментирует и объясняет, — как раз комментарии меньше всего что-либо пытались объяснить и зачастую превращалась просто в отдельный философский текст. Их внутренний смысл был в другом: перекинуть мост между вечностью и сегодняшним днём, соприкоснуться с небесной истиной, идущей от великого мудреца, подобного Лао-цзы или Конфуцию.
Естественно, за всеми многочисленными комментариями стояла и чисто практическая функция — объяснить то, что уже не понимали современники. Например, для подавляющего большинства современных, даже хорошо образованных китайцев «Дао дэ цзин» в изначальном виде абсолютно непонятен, поэтому широко издаются тексты с переводом на современный китайский язык. Но и для людей, которые отстояли от легендарного времени Лао-цзы лишь на несколько сотен лет, некоторые места казались тёмными, некоторые иероглифы — абсолютно непонятными и уже вышедшими из употребления. Другие иероглифы теряли свой первоначальный смысл. Например, иероглиф «ци» в § 74, сегодня понимаемый как «необычный, удивительный», в древности понимался как использование магических приёмов для вызывания злых духов или нарушение установленных норм. А без знания первоначального смысла теряется вся идея параграфа.
Итак, первый тип комментариев — это комментарии разъяснительные. Таковых большинство, причём многие несут личностный оттенок, скрытый за традицией покорного следования «Дао дэ цзину», поэтому многие комментаторы дают абсолютно разные трактовки одному и тому же параграфу или даже слову.
Но существовал и другой, более сложный тип комментаторской работы, наложивший колоссальный отпечаток на духовную мысль Китая. Дело в том, что ряд якобы чисто пояснительных текстов превращался в отдельные философские труды. Комментатор, опираясь на авторитет древнего мудреца и даже используя те же самые термины, мог говорить совсем р другом, о своём, причём зачастую и не скрывал это. Ревизии, скажем «Дао дэ цзина», не происходило, просто комментатор в том же духовном пространстве выстраивал иную концептуальную схему. Эти комментарии можно изучать отдельно как труды самостоятельных философских школ. Именно к этой категории относятся тексты Ван Би, Хэ Шангуна, комментарии Го Сяна к «Чжуан-цзы». Ван Би и Го Сян именно на комментаторской работе отточили концепцию «пустоты», «небытия» и «сокровенного» своей школы «Сюаньсюэ» (Учение о сокровенном). Поэтому комментарий Ван Би к «Дао дэ цзину», приведённый в этой книге, следует расценивать не как рассуждения верного, но несколько туповатого последователя ранних лаоистов, но как труд абсолютно самостоятельной мистической школы, поднявшейся из древней мудрости Лао-цзы.
