Рождение вещей — «мириад вещей», как называли это даосы, включая сюда и вещи, и поступки, и явления, и мысли, и характеры, и вообще всё, что есть в «этом» мире, — идёт как постепенная, но при этом непреложная, необходимая и осмысленная утрата единства: одно рождает два, два — три и т. д. Принято считать, что Дао порождает инь и ян, инь и ян — Небо, Землю, человека и т. д. Правда, в «Дао дэ цзине» инь и ян не занимают столь важного места, как они стали занимать в китайской философии в более позднее время. В трактате гораздо чаще фигурируют их аналоги: самка — самец, покой — движение, бытие — небытие. Но здесь, в свете «парного рождения», это не столь важно, «одно» рождает именно некие абстрактные «два».
Вещи пребывают в процессе постоянных трансформаций или изменений (хуа), они непрестанно переходят одно в другое, меняют своё внутреннее состояние, колеблются между жизнью и смертью. Изменения происходят ежемгновенно, и уловить их нет никакой возможности, более того — одна трансформация начинается раньше, чем закончится другая, поэтому даосы вели речь об «изменениях в изменениях» (хуахуа). В процессе изменений одни вещи сополагаются с другими, образуя полифоническое разнообразие мира. Но, как мы уже знаем, Дао противоположно вещам, поэтому его качество — «постоянство» (чан). Оно трансформируется само в себя или «единится с естественностью» (цзыжань).
Поэтому постижение «постоянства» и есть слияние с Дао, а просветлённый человек (мин), который является истинным мудрецом-даосом, — это тот, кто постиг постоянство, обрёл покой и достиг предельной пустотности, незамутнённости сознания.
Дао даёт толчок к рождению вещей, оно как бы заводит некую «сокровенную пружину» (сюаньцзи — это один из синонимов Дао), благодаря которой вещи затем развиваются сами собой. Дао «вскармливает» и «воспитывает» вещи — даёт им изначальный импульс. И в то же время оно позволяет им развиваться самим по себе в состоянии естественности, то есть предоставляя им высшую степень свободы. Само же Дао — мерило этой абсолютной свободы, оно «вскармливает вещи, но не властвует над ними». Именно так и поступает истинный мудрец в отношении как вещей, так и дюдей, а истинный император — в отношении своих подданных. Дао как бы предопределяет русло развития вещей, они же следуют естественному ходу саморазвития благодаря изначальному толчку. Это подобно тому, как река может в зависимости от ландшафта менять русло, образуя массу ответвлений и ручьёв, однако направление течения не изменит никогда. Таким образом, в даосизме причудливо сополагаются два начала, главенствование одного из которых было предметом извечных споров западных философов — судьба и свобода саморазвития. Концепция Дао сняла этот спор, так его и не начав. Возвращение к Дао — это возвращение к судьбе (§ 16), а следовательно, и понимание своего мистического предопределения в мире, чем и отличается даос (§ 51).
