— Где-то я уже это слышал, — пробормотал Витек.
— А если слышал — давай, поднимай задницу и собирайся быстрее.
Витек не пошевелился. Он сидел на кровати, свесив босые ноги, и напряженно думал.
— Ты что, глухой?
…Вам случалось когда-нибудь принимать решения? Не повседневные, типа купить или не купить ребятенку телепузика или шлепнуть или не шлепнуть по мягкому месту излишне громко верещащую супругу? А такие, которые резко и навсегда изменят вашу жизнь в ту или иную сторону? Как у богатыря с камнем и тремя дорогами? Когда воздух вокруг тебя вдруг становится гуще и тяжелее и время слегка притормаживает — тик… так… ожидая твоего решения?
Сейчас перед Витьком было всего две дороги…
— Я не поеду, — сказал он.
Воздух стал обычным, и часы снова затикали в привычном ритме.
Галька не стала кричать и переубеждать, только вздохнула и как-то неловко, надломленно села на чемодан.
— Значит, не поедешь? — только и спросила.
— Не, Галь, не поеду, — сказал Витек, утверждаясь в своем решении. Утвердился — и как-то совсем легко стало. Будто отпустило что. — Это ж если я сейчас убегу, так потом всю жизнь как заяц буду бегать да оглядываться. А я так не хочу. И не буду.
Хорошо сказал — аж самому понравилось. Без обдумываний, без «ну» и «это самое». Четко и ясно. Так, как надо было сказать.
— Я знала, что не поедешь, — устало сказала сестра. — А я вот не могу здесь больше… Уж очень сильно они били…
Она поднесла к лицу платок, но потом, видно вспомнив про пудру и очки, справилась с собой и спрятала платок обратно.
Витек нахмурился.
— Галь, ты там живи себе спокойно, ладно? Я как денег срублю, сразу тебе вышлю. И ничего не бойся. Я с них за нас уже все получил. Почти со всех…
Галина сняла очки, внимательно посмотрела на брата, потом медленно надела их снова. Хотела что-то спросить — и не спросила, вздохнула только.
На улице завыл клаксон.
— Это за мной, — сказала она.
— Я помогу, — метнулся было Витек с кровати.
— Не надо, — покачала головой Галина, берясь за тот чемодан, который был побольше. — Не хочу. Я тебя вырастила, и теперь у тебя своя жизнь. А у меня — своя.
И ушла.
«Зачем она так?» — подумал Витек. И сам тут же понял, зачем. Из-за него, в общем-то, все и случилось. А сестра не простила — ни своих мук, ни его. И чьи ей были больней — еще вопрос.
На столе зазвонил телефон.
«У тебя теперь своя жизнь», — горько усмехнулся Витек. Потом встал с кровати, прошлепал босыми ногами к столу и поднял трубку.
— Это Витек? — весело спросила трубка.
