Трассеном овладело бешенство.
— Что вам от меня надо? Смысл теории относительности?
— Да, — спокойно ответил Веске. — Нам необходимо в кратчайший срок получить абсолютно проверенную и секретную информацию о реальных возможностях эйнштейновской теории. Нам надо знать: проводились ли какие-нибудь опыты, подтверждающие теорию относительности? При каких именно условиях явления, предсказанные Эйнштейном, можно было бы легко наблюдать?
Веске выжидающе замолчал.
— Эффекты теории относительности можно было бы легко наблюдать, — медленно сказал Трассен, — если бы... — Он расправил бумажную салфетку и начал на ней, писать.
Веске кивнул официанту, и тот подкатил к столику тележку с винами.
— Пожалуй, вот эту, — Веске внимательно осмотрел этикетку и поставил бутылку на стол. — Говорят, что теория относительности возникла только из-за того, что не удался опыт какого-то Майкельсона?
— Не удался, — Трассен продолжал писать на салфетке.
— Так. А почему он не удался?
Трассен писал.
— Я спрашиваю вас, Трассен, почему не удался опыт Майкельсона?
Трассен отложил исписанную салфетку и, положив перед собой коробку сигарет, стал писать на ней какие-то формулы.
— Он не может получиться, господин Веске. Это невозможно.
— Невозможно? — Веске налил вино в бокалы. — А кто он по национальности, этот Майкельсон?
— Поляк. Работал в Америке.
— А немецкие ученые не пытались повторить этот опыт?
— Пытались.
— Ведь это поразительно! — снова воскликнул Веске с фальшивым пафосом. — Только от того, что провалился один-единственный опыт, рождается теория, которую никому не удается подтвердить ни одним наглядным наблюдением. Рождается теория, которая противоречит опыту здравого человеческого рассудка!
Трассен поднял голову и посмотрел Веске в лицо.
— Теорию относительности можно было бы проверить на опыте, — сказал он, — если бы скорость света была не так велика. Если бы она была, скажем, не триста тысяч километров в секунду, а двадцать-тридцать километров в час...
— Скорость машины на берлинской улице в часы «пик»? Шутить изволите, господин Трассен?
— И тогда скорости, с которыми мы встречаемся в нашей обычной жизни, оказались бы близки к скорости света, — невозмутимо закончил Трассен.
— Но ведь это невозможно?
— Невозможно.
— Господин Трассен, советую оставить эти шуточки.
— Я не шучу.
— Тогда вы пьяны.
— Я выйду, — сказал Трассен, вставая. — Мне надо освежиться.
— Пожалуйста, господин Трассен, — любезно разрешил Веске. — Возвращайтесь побыстрее. Мне не терпится узнать подробнее, как это один провалившийся опыт разрушил всю нашу почтенную науку.
